Подвиг - страница 30

Блоха смутился и отвернулся. Когда снова глянул в ее сторону, она по-прежнему, хитро улыбаясь, смотрела на него ярко-карими глазами. Засмеялась и сказала:

— Идите ко мне.

Блоха неловко присел рядом с ней. Некоторое время они улыбаясь, смотрели друг на друга.

— Вы, наверное, новенький? — спросила девушка. — Впрочем, можете не отвечать: я бы вас запомнила. У вас очень выразительное лицо.

Блоха смущенно поправил очки.

— Почему вы здесь? — спросила она. — Хотя, извините. Если вам неприятен мой вопрос…

— Да нет, — Блоха пожал плечами. — Просто мне иногда кажется, — осторожно сказал он, — что вокруг нас не все происходит так, как должно было бы происходить…

— Вы диссидент? — сказала девушка. — Со мной вы можете говорить смело. Хотя здесь много филеров.

— А вы… почему?

— Приблизительно по той же причине. В какой-то момент я стала неудобна для окружающих. Если предположить, что нас с вами окружают квадраты, то мы, видимо, треугольники. Мы не вписываемся в их тесные, дружные, стройные ряды, и они объявляют нас сумасшедшими.

— Вы совершенно правы! — радостно закивал Блоха. — Очень точно! Если бы мы были круглыми, они бы нас, — он показал пальцами ножницы, — подравняли. Но мы — треугольники, у нас острые углы!

— А вы знаете, — снова хитро улыбнулась девушка. — Мне кажется, у нас с вами будет роман.

Блоха покраснел.

— Да не смущайтесь вы так! — засмеялась девушка. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. — Ведь мы с вами сумасшедшие, правда?.. Значит, можем говорить и делать все, что взбредет в голову… Здесь, — повела она глазами вокруг, — есть свои преимущества. Ведь если бы вы меня встретили на улице — вы бы не решились ко мне подойти?

Блоха смущенно кивнул.

— А здесь все проще. Здесь я даже могу позволить вам — какой ужас! — поцеловать меня при первой же встрече, даже не узнав вашего имени. — Она, смеясь, подставила губы. — Ну, смелее!

Блоха поколебался, нервно поправил очки и поцеловал ее.

— Да вы не умеете целоваться! Неужели у вас не было девушки?

— Нет, почему… — промямлил Блоха.

— Не страшно, я вас научу, — она сама жадно поцеловала его. — Да обнимите же меня, что же вы как деревянный. Смелее! — она скользнула нетерпеливыми пальцами под его пижаму. — У тебя такие мужественные плечи… У нас будет много времени, я тебя всему научу… А тебе нравится моя грудь?

Она распахнула халат, и Блоха остолбенел — под халатом у нее ничего не было.

— Дай руку! Дай сюда руку! Ну смелее же! — она схватила его ладонь и зажала у себя между ног, одновременно пытаясь дрожащими руками стащить с него пижамные брюки.

Блоха наконец увидел, что ее глаза расширились и застыли, рот растянулся в зверином оскале, а все тело бьет крупная дрожь. Он попытался встать, но она с неожиданной силой повалила его на землю, оседлала, содрогаясь в конвульсиях, и с криком вцепилась зубами ему в грудь. Блоха, корчась от боли, пытался за волосы оторвать ее от себя.

Над ними возникли санитары, один, просунув локоть под горло, оттащил ее от Блохи. Она страшно закричала, двое дюжих санитаров, с трудом удерживая, поволокли ее к корпусу.

Блоха поднялся, тяжело дыша, нашарил в траве очки. Провел ладонью по груди, глянул на кровь и покачнулся.

— Да ты еще и маньяк, приятель! — ухмыльнулся третий санитар. — Зачем девушку обидел?

— Я… Она сама… — пролепетал Блоха.

— Пожалте на укольчик! — Санитар взял его за шиворот и повел к больнице.

Блоха лежал на койке, мокрый от пота, часто дыша, мучительно выгибаясь в каждом суставе.

Двое пожилых соседей по палате сидели на подоконнике у зарешеченного окна, один вполголоса читал с крошечного мятого листка:

— Ну, как? — спросил он, волнуясь.

— Сильно, — ответил второй. — Хотя и не Пушкин, прямо скажем.

— Бросьте, Иван Николаевич, — обиделся поэт. — В наше время не до стилистических изысков…