Подземелье - страница 5

Подуровень, на котором они оказались, мог вместить в ширину человека три, не больше. По полу проходила узкоколейка, по которой, как объяснил Маки, руда переправлялась в вагонетках к главным шахтам, откуда уже поднималась в «Яму». Руда загружалась огромными туннельными экскаваторами в гигантские самосвалы и вывозилась на поверхность. Там она выгружалась и снова загружалась экскаваторами в вагоны с опрокидывающимся кузовом, которые переправляли ее на завод для переработки в таконитовые гранулы. Конечным пунктом назначения были рудовозы, которые везли ее через Великие Озера на сталелитейные заводы в Гэри, Толедо, Кливленд, Буффало, и дальше на восток.

— Все понял, печенька? — спросил Маки. — Позже проверю.

— Понял.

— Знаю, что понял, ты же смышленый парень, верно?

На путях стояла пара неподцепленных вагонеток, красных от рудной пыли, как и все остальное здесь. В процессе перегонки руды по рельсам, большая ее часть осыпалась по дороге. Работой Бойда было собирать осыпавшуюся руду. Не лучше и не хуже, чем работать наверху на загрузке породы. Толкая рядом с собой вагонетки, он ползал на четвереньках и закидывал в них куски руды. Естественно, все это время Маки либо стоял, прислонившись к стене, либо сидел на каменном выступе, и придирался.

— Больше усердия, печенька, — говорил он. — Ниже нагибайся, неженка. Я не собираюсь тут всю ночь торчать.

Маки был тот еще «душка», постоянно хаял работу Бойда, говорил, какой тот ленивый и бесперспективный, а сам все время только жевал сэндвич, да смеялся. Но Бойда это не волновало. Он смеялся вместе с Маки, и того это только бесило. Бойд снова не проявлял уважения к «игре» и ее правилам.

Но Бойду вся эта чепуха была до лампочки, он был просто рад физическому труду, рад поту и грязи. Гораздо лучше, чем стоять, думая о нависшей над головой каменной глыбе и о бесконечных, извилистых туннелях под ногами. Он не мог отогнать появившееся еще в «сушилке» чувство, как будто он совершил самую серьезную в своей жизни ошибку. Просто он обращал слишком много внимания на капающую воду, ползущие тени, подступающую тьму, мрачную подземную ауру этого места.

Все это напоминало ему об отце.

Тот погиб, когда Бойду было пятнадцать, в старой шахте Мэри Би на другом конце города. Они прорубали штрек, проход обвалился, его и еще троих рабочих раздавило насмерть. Отец Бойда любил шахты. Это была его тема. Он работал на трех или четырех. В свободное время, он только и говорил о шахтах. Когда его увольняли, он работал на лесопилке, на рыболовных судах, даже машины продавал, но только и думал, как бы вернуться под землю.

Ничего не поделаешь, это было у него в крови.

Его отец, дед Бойда, работал на этой самой шахте еще во времена карбидных фонарей. Он умер, когда Бойду было шесть или семь. Он тоже мог часами говорить о шахтах. В те времена они не пользовались паром и водой, чтобы счищать пыль с бурильных молотков, и не имели респираторов. Из-за этого грудь дедушки была раздута от силикоза, и дышать он мог с трудом. Даже один вдох стоил ему огромных усилий. Он умер на больничной койке в возрасте восьмидесяти лет, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Страшная смерть.

Но Бойд ничего не рассказывал об этом Маки. Тот был тертый калач, этакий «крутыш». И до поры до времени Бойд спокойно к этому относился. До поры до времени.

Через три часа Маки объявил перерыв.

Они сидели, уставившись друг на друга и жуя пирожки с мясом и картошкой — традиционную корнуэльскую стряпню, завезенную еще в 19-ом веке английскими горняками и за многие годы превратившуюся в Верхнем Мичигане в основную пищу. В старые времена шахтеры клали пирожки на лопаты и разогревали с помощью свечей. Но они и холодные были хороши.

Бойд был весь грязный, тело ныло, но это его ни капельки не беспокоило. От вкусной еды он снова почувствовал прилив сил.

— Разве такая жизнь по тебе, печенька? — спросил Маки. Вот я так не думаю. У тебя нет для этой работы ни яиц, ни мозгов.

— Как скажешь.

— А так и скажу. Ты не справишься.

Бойд посмотрел ему прямо в глаза. — Справлюсь, будь уверен.