Подземелье - страница 7

Но это было что-то другое. Другой подвид страха.

Когда он вместе с Маки стоял рядом с шахтным домиком, думая о тех великих глубинах, в которые они спустились, у него появилось очень странное ощущение дежа вю, будто он уже был здесь раньше. Может, не наяву, а во сне. В одном из тех приторных, удушливых кошмаров, от которых просыпаешься в поту в три часа ночи. Очень похоже. Как будто это место медленно душило его. Этот ужас словно вызывал онемение, появлялось ощущение полной беспомощности, как у тонущего пловца.

— Ты в порядке, печенька? — спросил Маки.

— Да, все нормально.

— Что-то не похоже.

Теперь самоуверенный тон исчез из голоса Маки.

Бойд ни на секунду не поверил, что этого придурка действительно волнует его состояние, но почувствовал в его словах скрытую тревогу. Как будто Маки здесь тоже не очень нравилось. Все, что Бойд знал наверняка, так это, что его ощущение было сильнее. Оно укоренилось у него внутри, и мурашками ползало по спине.

Ну же, — сказал он себе. Возьми себя в руки.

— Дрейфишь, печенька? — спросил Маки.

— Не, — ответил Бойд. — А то ты позеленел как-то.

— Ерунда.

Из прохода вышло несколько мужчин в дождевиках и шахтерских касках. Двое из них были простыми рудокопами, третьим был Юргенс, горный инженер, который считался здесь большим «шишкой». Он искал руду, инструктировал, где копать и где прокладывать туннели.

— Привет, Маки, — сказал он. — Это Бойд?

— Ага. Я взял его под свое крыло, мистер Юргенс. Показываю ему, что к чему. И присматриваю.

— Отлично. Помощь нам не помешает. Мы прорубаем здесь серию штреков, — сказал он Бойду, пока они шли по туннелю. Шум механизмов стал нарастать. — Там, где мы сейчас находимся, нет руды хорошего качества, поэтому придется прокладывать туннель. На штреках когда-нибудь работал?

— Нет.

— Но он быстро учится, мистер Юргенс. Даю слово. Я научу его всему, что знаю, и сделаю из него первоклассного шахтера. Да, сэр.

— Отлично, отлично.

Боже, — подумал Бойд. А Маки неслабо лижет задницу этому парню. Делает все, лишь бы понравиться.

Они шли по туннелю минут пятнадцать, то и дело, сворачивая в многочисленные диагональные штреки. Всю дорогу Маки лебезил перед Юргенсом, разве что на колени перед ним не становился. Как ваша жена, мистер Юргенс? Слышал, вы ездили в Мексику… вам там понравилось, мистер Юргенс? Ваша дочь еще учится в юридической школе, мистер Юргенс? Противно слушать. Наконец они достигли забоя, который фактически представлял собой огромную пещеру, вырубленную с помощью бурения и взрывных работ. Место было освещено прожекторами. Пахло серой и сыростью. Потолок был наклонным, а стены покрыты неровными линиями геологических разломов, которые, как указал Юргенс, были следствием доисторических вулканических извержений.

— Породы здесь другие, — сказал Бойд.

— Конечно, другие, — сказал Маки таким тоном, будто разговаривал с идиотом. — Мы же глубже.

— Нет, здесь сплошной известняк. А наверху был сланец.

— Верно, — сказал Юргенс и посмотрел на Бойда, словно гадая, что парень с головой на плечах делает рядом с таким кретином, как Маки. — Это известняк, а я не люблю известняк.

— Я тоже, — сказал Маки.

Юргенс проигнорировал его. — А не люблю я его потому, что там, где есть известняк, есть вода. Либо когда-то была. Это означает осадку породы, известняковые пещеры. Я не хочу, чтобы мы прорвались в одну такую.

— Да, было бы хреново, — сказал Маки.

— Понимаешь, Бойд, руда здесь есть, только сперва нам придется пробиться через этот чертов известняк. Он подвел Бойда к стене и постучал по покрытому прожилками камню. — Весь этот известняк отложился в пермский период.

— Конечно, — сказал Бойд. — Осадочная порода. Слои грязи и ила.

Юргенс кивнул. — Верно. Только дело в том, что ее не должно здесь быть. То есть, с геологической точки зрения это первая пермская порода, когда-либо обнаруженная в Мичигане. Хоть это что-то и значит, но в ней ни черта нет руды. Видишь ли, эта часть Мичигана — сплошная старая, очень старая докембрийская порода. Ее возраст от 500 миллионов до трех или четырех миллиардов лет. А этот пермский слой довольно молодой, ему примерно 250 миллионов лет. Его просто не должно здесь быть.