Поэмы и стихи - страница 2

стр.
     Тех молчаливых вод.
     Стих ветр, и парус наш повис,
     И горе к нам идет,
     Лишь голос наш звучит в тиши
     Тех молчаливых вод.

Корабль неожиданно останавливается.

     В горячих, медных небесах
     Полдневною порой
     Над мачтой Солнце, точно кровь,
     С Луну величиной.
     За днями дни, за днями дни
     Мы ждем, корабль наш спит,
     Как в нарисованной воде,
     Рисованный стоит.

Месть за Альбатроса начинается.

     Вода, вода, одна вода.
     Но чан лежит вверх дном;
     Вода, вода, одна вода,
     Мы ничего не пьем.
     Как пахнет гнилью — о, Христос! —
     Как пахнет от волны,
     И твари слизкие ползут
     Из вязкой глубины.
     В ночи сплетают хоровод
     Блудящие огни.
     Как свечи ведьмы, зелены,
     Красны, белы они.

Их преследует дух, один из незримых обитателей нашей планеты, которые — не души мертвых и не ангелы.

     И многим спился страшный дух,
     Для нас страшней чумы,
     Он плыл за нами под водой
     Из стран снегов и тьмы.
     В гортани каждого из нас.
     Засох язык, и вот,
     Молчали мы, как будто все
     Набили сажей рот.

Матросы, придя в отчаянье, хотят взвалить всю вину на Старого Моряка, в знак чего они привязывают ему на шею труп морской птицы.

     Со злобой глядя на меня,
     И стар и млад бродил;
     И мне на шею Альбатрос
     Повешен ими был".

Часть третья

Старый Моряк замечает что-то вдали.

     "Так скучно дни идут. У всех
     Стеклянный блеск в глазах.
     Как скучно нам! Как скучно нам!
     Как страшен блеск в глазах!
     Смотрю вперед, и что-то вдруг
     Мелькнуло в небесах.
     Сперва, как легкое пятно,
     И как туман потом;
     Плывет, плывет и, наконец
     Явилось кораблем.
     Пятно — туман — корабль вдали,
     И все плывет, плывет:
     Как бы по воле духа вод
     То прыгнет, то нырнет.

При приближенье это оказывается кораблем; и дорогой ценой Моряк добывает у Жажды возможность говорить.

     С засохшим, черным языком
     Кричать мы не могли;
     Тогда я руку прокусил,
     Напился крови и завыл:
     — Корабль, корабль вдали!
     С засохшим, черным языком,
     В движеньях не тверды,
     Они пытались хохотать
     И снова начали дышать,
     Как бы хлебнув воды.

Взрыв радости и за ним ужас. Ибо разве бывает корабль, плывущий без ветра или течения?

     — Смотри! — кричал я — как он тих,
     Не даст он счастья нам;
     Но без теченья, без ветров
     Летит он по водам. —
     На западе волна в огне,
     Уходит день, как дым;
     И был над самою волной
     Шар солнца недвижим,
     Когда чудесный призрак вдруг
     Меж нами встал и ним.

Ему кажется, что это только скелет корабля.

     Сквозь снасти Солнце видно нам
     (Услышь, Мария, нас!)
     Как за решеткою тюрьмы
     Горящий, круглый глаз.
     Увы! (я думал и дрожал)
     Он продолжает плыть!
     И неужели паруса —
     На Солнце эта нить?

И реи кажутся тюремной решеткой на лике заходящего Солнца. На борту корабля-скелета только женщина-призрак и смерть, ее товарищ.

Каково судно, такова и команда! Смерть и Жизнь по Смерти разыгрывают между собой моряков, и последняя получает Старого Моряка.

     Пылает Солнце, как в тюрьме
     Ужели между рей?
     И женщина смеется нам? —
     Не Смерть ли? И вторая там?
     Не Смерть ли та, что с ней?
     Рот красен, желто-золотой
     Ужасный взор горит:
     Пугает кожа белизной,
     То Жизнь по Смерти, дух ночной,
     Что сердце леденит.
     Вот близко, близко подошли
     И занялись игрой,
     И трижды свистнув, крикнул
     дух:
     "Я выиграл, он мой!"

Нет сумерек на заходе солнца.

     Уж Солнца нет; уж звезд черед:
     Недолго вечер был,
     И с шумом призрачный корабль
     Опять в моря уплыл.
     Мы слушали, смотрели вновь
     И как из кубка, нашу кровь
     Точил нз сердца страх;
     Мутнели звезды, мрак густел
     Был рулевой под лампой бел;

Восход месяца.

     Роса — на парусах.
     А на востоке встал тогда
     Рогатый месяц, и звезда
     Запуталась в рогах.

Один за другим.

     И каждый месяцем гоним,
     Безмолвие храня,
     Глазами, полными тоски,
     Преследует меня.

Его товарищи падают мертвыми.

     И двести их, живых людей