Поездка в Ханфорд - страница 3
— Когда пересоленный, — повторил он, — когда переваренный, а когда и в самый раз. Этот мальчик годится, чтобы послать его в Ханфорд?
— Да, — подтвердил дядя Зораб. — Только он.
— Пусть будет так, — сказал дедушка. — Все. А теперь я хочу остаться один.
Я было двинулся с места, но дедушка придержал меня за шиворот.
— Погоди минутку, — сказал он.
Когда мы остались одни, он сказал:
— Покажи, как разговаривает дядя Зораб.
Я показал, и дедушка хохотал до упаду.
— Поезжай в Ханфорд, — улыбнулся он. — Поезжай с дурным Джорги, и пусть рис будет когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.
Вот так-то меня и назначили в товарищи к дяде Джорги, когда его отсылали в Ханфорд.
Мы выехали на следующее утро чуть свет. Я сел на велосипедную раму, а дядя Джорги — на седло, а когда я уставал, я слезал и шел пешком, а потом слезал и шел дядя Джорги, а я ехал один. Мы добрались до Ханфорда только к вечеру.
Предполагалось, что мы останемся в Ханфорде, пока будет работа, до конца арбузного сезона. Таковы были планы. Мы пошли по городу в поисках жилья, какого-нибудь домика с газовой плитой и водопроводом. Без электричества мы могли обойтись, но газ и вода нам были нужны непременно. Мы осмотрели несколько домов и наконец нашли один, который дяде Джорги понравился, так что мы в него въехали в тот же вечер. Это был домик в одиннадцать комнат, с газовой плитой, водопроводной раковиной. Мы заняли одну из комнат, где стояли кровать и кушетка. Остальные комнаты были пустые.
Дядя Джорги зажег свечу, взял свою цитру, уселся на пол и начал играть и петь. Это было прекрасно. Его песни были то грустные, то веселые, но все время прекрасные. Не помню, долго ли он пел и играл, пока наконец проголодался.
— Арам, я хочу рису, — вдруг сказал он.
В этот вечер я сварил горшок рису, который был и пересолен и переварен, но дядя Джорги поел и сказал:
— Арам, удивительно вкусно.
Птицы разбудили нас на заре.
— За работу, напомнил я. — Вам начинать работу сегодня.
— Сегодня, сегодня, — проворчал дядя Джорги.
С трагическим видом он вышел из пустого дома, а я стал искать метлу. Метлы не нашлось, я вышел на крыльцо и уселся на ступеньки. При дневном свете это оказался прелестнейший уголок. Улица была всего в четыре дома. На другой стороне, в двух кварталах от нас, виднелась колокольня. Я просидел нам крыльце целый час. Дядя Джорги подъехал ко мне на велосипеде, петляя по улице.
— Слава богу, не в этом году, — весело заявил он.
Он свалился с велосипеда в розовый куст.
— Что с вами? — спросил я.
— Нет работы, — сказал он. — Слава богу, нет работы.
Он сорвал и понюхал розу.
— Нет работы? — удивился я.
— Нету, нету, слава создателю.
Он смотрел на розу, улыбаясь.
— Почему же? — спросил я.
— Арбузов нет, — ответил он, продолжая улыбаться.
— Куда же они делись?
— Кончились.
— Это неправда, — сказал я.
— Конец сезону, — сказал дядя Джорги. — Веришь ли, сезон арбузов окончен.
— Дедушка вам голову свернет, — припугнул я дядю Джорги.
— Сезон окончен, — повторил дядя Джорги. — Слава богу, арбузы все собраны.
— Кто это вам сказал? — спросил я.
— Сам фермер. Сам фермер мне это сказал, — заявил дядя Джорги.
— Может быть, он пошутил, — сказал я. — Или не захотел вас расстраивать. Он, видно, знал, что вам не по душе работа.
— Слава богу, — радовался дядя Джорги. — Сезон уже окончен. Чудесные спелые арбузы все собраны.
— Что же мы теперь будем делать? — спросил я. — Ведь сезон только-только начался.
— Я тебе говорю, что он кончился, — сказал дядя. — Мы проживем в этом доме месяц, а потом поедем домой. За квартиру шесть долларов мы заплатили, а на рис у нас денег хватит. Мы проведем здесь этот месяц в сладких грезах.
— Без гроша в кармане, — напомнил я.
— Зато в добром здоровье, — ответил он. — Слава создателю, который дал им созреть так рано в этом году.
Дядя Джорги протанцевал в дом к своей цитре, и, прежде чем я решил, что с ним делать, он уже пел и играл. Это было так прекрасно, что я и не подумал вставать и гнать его из дому. Я просто сидел на крыльце и слушал.
Мы прожили в этом доме месяц, а потом вернулись домой. Первой нас увидела бабушка.