Поездка в Лондон - страница 7

По хорошо обдуманному плану они окружили виталийцевсо всех сторон, и последние все были повалены и накрепко перевязаны, не имея возможности оказать даже малейшее сопротивление.

Штертебекер также был связан и даже чересчур крепко; он весь был окутан веревками. Кроме того, лорд Хурхиль приказал еще заковать его в цепи. Они прекрасно знали, какой он опасный враг. Однако, дабы триумф был краше и великолепнее, лорд Хурхиль решил привести Штертебекера в Лондон живым.

Штертебекер, «Буревестник» и весь экипаж находились в руках англичан.

Появился на палубе разъяренный Плутон. Кусая и опрокидывая всех на пути, он добрался до своего господина, лежавшего на палубе, и жалобным визгом стал облизывать его окровавленное лицо. Даже англичане были тронуты этой сценой.

Холодный лорд Хурхиль, однако, крикнул солдатам:

— Бейте эту бестию! Бросайте ее за борт! Она еще может освободить главу пиратов! Вперед, чего стоите?!

В этот момент Штертебекер открыл глаза и увидел себя связанным. Он пробовал порвать стянувшие его узы, но это было не в его силах.

— Тысяча дьяволов! — скрежетал он зубами, и глаза его гневно вращались в своих орбитах. — Я в руках англичан, этих трусов, собак? Они напали на меня из за угла! Голова еще трещит, как будто череп разбили.

Плутон между тем с любовью облизывал лицо раненого. Но солдаты решили его прогнать или убить и наступали на него с саблями и алебардами в руках. Яростно смотрело животное на наступавших, готовое умереть за своего господина. Но Штертебекер позвал его и шепнул что-то на ухо:

— Плутон, бросайся за борт и плыви к Годеке Михаэлю. Расскажи ему что здесь случилось. Он уже будет знать, что ему делать. Годеке Михаэль! Годеке Михаэль!

Штертебекер продолжал свои слова знаком глаз в ту сторону, где должен был находиться корабль Михаэля.

Плутон понял. Одним прыжком он был за бортом и плыл в указанное направление.

Лорд Хурхиль сейчас же принял командование кораблем. Первым делом его было удержать за собою «Буревестника», то есть бежать, потому что против всего виталийского флота он был бессилен.

Бегство его облегчалось тем, что «Буревестник» был самым быстроходным судном виталийцев.

Он приказал натянуть все паруса. При таких обстоятельствах лорд Хурхиль должен был к рассвета исчезнуть с глаз виталийцев.

В то время, как лорд Хурхиль отдавал приказания, свободные от занятий офицеры отправились в буфетную праздновать свою победу. Разумеется, что гвоздем попойки представлял собою серебряный кубок Штертебекера. Его наполнили вином, и он должен был пойти круговую. Действительно, было чему радоваться. Вместо того, чтобы быть скорченным в бочках и мучиться голодом и жаждой, они сидели за столом Штертебекера в его же буфетной зале, стены которой были украшены старогерманскими тостами.

Теперь кубок обходил всех кругом, и каждый пивший из него должен был пословицей украшать их победу или осмеять побежденного. Но едва лишь три офицера выпили из него, как почувствовали себя скверно.

Когда четвертый приложил кубок к губам, первый, беспомощно опустившийся в кресло и бледный, как полотно, закричал:

— Не пейте — друзья — я думаю, — вино — это отравлено!

Сказав эти ужасные слова, он как убитый свалился на пол в страшных судоргах, второго и третьего постигла та же участь. Четвертый еще не успел пить, он приложил только край кубка к губам, которые теперь почернели и опухли.

— Яд, яд! — закричал он, — нас отравили.

Весть эта облетела всех. Также Штертебекера достигла она, так как англичане его обвиняли в этом.

— Собаки! — закричал он, дрожа от гнева. — Это у вас такие приемы, но не у меня. Вы говорите, в кубке был яд? Ну, так это дело ваших рук; это ваши негодяи хотели меня отравить!

Англичане были поражены и не смели сказать ни слова — слишком очевидно было то, что виталийский король говорил. Но последний продолжал:

— Спешите к магистру Вигбольду, может быть, у него есть средство против этого яда.

Англичане бросились за ученым и привели его. Но он увидел, что это его опаснейший яд, и сказал:

— Помощи тут никакой нет. Отравленные должны умереть, и это скоро совершится. Негодяй украл этот яд из моей лаборатории. Он тот самый англичанин, которого мы приняли к себе.