Поездка в Пемполь - страница 9

Окурок уже истлел в пепельнице. Остатки чая на дне чашки остыли. Расплачиваюсь. Надо найти пристанище на ночь.

Выбираю отель, словно какая-нибудь важная персона. В узеньких, мощенных булыжником, похожих на картонажи улочках множество рыбацких ресторанов, пахнущих жареной картошкой; при них есть меблированные комнаты, которые можно снять на день или на неделю. Все названия крутятся вокруг моря: «Надувная лодка», «Трал», «Кафе морского флота», «Голубые волны» и тому подобное. Ближе к порту преобладают отели в современном стиле.

Зимой они закрыты. Летом туда нанимают учеников коллежей для уборки комнат и другой работы, которую несовершеннолетние выполняют за пониженную плату.

Направляюсь в портовый отель. Старый служащий в белой куртке подметает пол ресторана. В силу привычки смотреть на пол или на сидящих за столиками посетителей, которым он подает блюда, нос его клонится книзу и, кажется, готов опуститься еще ниже.

За конторкой — дама с шиньоном, она смущает меня. Дама поглощена изучением бухгалтерской книги в черном переплете, сама дама похожа на эту книгу. Темный костюм без единой морщинки туго облегает ее дородное тело. Если и матрасы здесь такие же жесткие, как ее лицо, пожалуй, лучше поискать пристанище в другом месте. Поздно, она обращается ко мне удивительно высоким голосом:

— Что вам угодно? Если вас интересует еда, так вы пришли слишком поздно или, наоборот, рано, а напитки мы подаем только с блюдами.

— Добрый день, мадам, я хотела бы, если это возможно, комнату.

— Ах, комнату? Да, свободные есть. Вы одна?

Ей-то какое дело? Она бросает косой взгляд на мою левую руку. Обручального кольца нет, но вид у меня вполне замужний.

— Да, я одна.

— И вы никого не ожидаете? Предупреждаю, после девяти часов вечера надо извещать о посетителях.

Что это еще за идиотские правила? Я впервые одна в отеле — видно, это не очень одобряется.

— Я никого не жду. Комната мне нужна для меня самой. И с ванной, если у вас есть.

Ее повадки шпика начинают, черт побери, действовать мне на нервы. Я ведь не делаю ничего плохого. Да хотя бы… я ведь совершеннолетняя! У меня есть деньги, и, если надо, я могу заплатить отдельно и за то, что я одинока, и за то, что без обручального кольца, за ванную, за горячую воду, даже за холодную, за отопление, за улыбку на лице хозяйки.

Я попросила у нее ванную комнату, просто чтобы показать, какая я требовательная, но мой бюджет на «вылазку» сильно от этого пострадает.

— Хорошо, дадим вам номер двенадцатый с ванной и видом на порт. Будете обедать?

Вопрос звучит приказом, я не могу отказаться.

— Да, мадам.

— Комнату освободите завтра рано утром?

Она явно испытывает мое терпение.

— Не обязательно. Завтракать, возможно, буду здесь.

Я стараюсь выиграть время. У меня еще нет точных планов на завтра.

— Надо знать наверняка, а не приблизительно.

За что она ненавидит меня?

— Сообщу за первым завтраком. Я еще не решила. Вас это устраивает?

— Безусловно, мадемуазель. Я провожу вас в комнату. Следуйте за мной.

Она поджимает губы, и все ее лицо искажается отвратительной гримасой. Наверное, она никогда не улыбается.

Со спины она еще величественнее. Стремительно поднимается по лестнице. У этой мерзавки хорошие ноги, я, чересчур уж много курящая, задыхаюсь. Она открывает дверь двенадцатого, поворачивается ко мне и злобно обнаруживает, что у меня нет багажа — даже самого малюсенького чемоданчика или сумки для ночной рубашки и сменного белья. Не возмутительно ли — такая отличная комната для одинокой бродяжки без белья. Я закрываю дверь, а она поспешно удаляется. Какая стерва!

Комната светлая, несмотря на бретонскую обстановку — подделку под старину. Шторы с набивными букетами цветов соответствуют обоям, которые кое-где поотстали. У окна стол — специально чтобы любоваться портом, когда пишешь открытку «Горячий привет из Пемполя».

Эта комната с ее чистотой, уродливостью, поношенностью не чужда мне. Через нее прошло множество людей. Сегодня я тут дома, а завтра утром уже не обязана даже подмести за собой натертый до блеска пол. Я вроде бы нашла необитаемый остров, рай, где все позволено и не будет иметь последствий. Никто не придет. Я ничего не должна делать. Даже еще лучше — я и не могу сделать ничего полезного, необходимого. И говорить не надо. И никаких объяснений, невзирая на подозрительные взгляды хозяйки.