Поэзия первых лет революции - страница 19

В мой восторг пред новым миром, в мой восторг пред Красным днем…

Я хотел бы гордый вызов бросить тленью, бросить смерти

И зажечь сердца усталых опаляющим огнем^>65.

Эти наивные, несовершенные строки, выдержанные в надсоновско-бальмонтовской «традиции», дышат неподдельной искренностью. Они Принадлежат человеку, отдавшему свою жизнь делу революции (вскоре Г. Фейгин погиб на фронте), и могут служить документом той эпохи, знавшей не мало подобных же примеров духовного и нравственного обновления.

Но как бы ни были интересны факты, говорившие о идейной перестройке художественной интеллигенции, еще более важную роль, в литературной жизни страны сыграли иного рода явления: приобщение к новой культуре, к творчеству самих масс. Литература обновляется не только в своем содержании, но и в своем классовом, социальном составе. Происходит небывалое перемещение, передвижение, пополнение ее кадров. Эти новые творческие силы, почти не известные ранее, зачастую существовавшие где-то «на периферии» или вообще за пределами искусства, определяют теперь художественную жизнь России, развитие ее основных литературных направлений, поэтических школ и организаций.

В художественной жизни тех лет особенно видное место принадлежало Пролеткульту. Объединение пролетарских культурно-просветительных организации – сокращенно Пролеткульт – возникло, как известно, еще накануне октябрьских событий: начало ему было положено на конференции, созванной по инициативе Луначарского в Петрограде 16-19 октября 1917 года. И в целом движение это уходило своими истоками в дореволюционное прошлое, продолжая отчасти традиции, связанные с деятельностью рабочих литературных кружков, с рядом интересных издательских начинаний, к числу которых относился вышедший в 1914 году «Первый сборник пролетарских писателей». В составлении сборника принимал ближайшее участие М. Горький, в следующих выражениях характеризовавший его перед массовым, демократическим читателем: «Написанная вашими товарищами, эта книжка – новое и очень значительное явление вашей трудной жизни… Вам есть чему порадоваться, и – кто знает будущее? – возможно, об этой маленькой книжке со временем упомянут как об одном из первых шагов русского пролетариата к созданию своей художественной литературы»^>66.

И вот теперь, в условиях победившей революции, это время наступило. Движение, ранее постоянно сталкивавшееся с препятствиями и делавшее лишь свои первые шаги, выходило на широкую дорогу. В среде Пролеткульта эти перемены отмечались неоднократно. Так, на происходившей в декабре 1919 года в Петрограде конференции пролетарских писателей один из выступавших говорил: «В этот момент невольно переносишься за несколько лет тому назад, когда идейная предшественница „Петроградской Правды“ – газета „Правда“, терзаемая самодержавием и презираемая буржуазной прессой, смело и бодро подняла красное знамя революционного марксизма. Она звала пролетариев к организации, к творчеству, к выявлению своих литературных способностей. И теперь „Петроградская Правда“ гордится тем, что на страницах ее предшественницы впервые блеснули имена пролетарских поэтов, беллетристов и журналистов. Тогда это были только единицы, теперь перед нами целая плеяда»^>67. На вечерах рабочей поэзии, во время чествования отдельных ее представителей не раз возникало подобное сопоставление прошлого и настоящего. В мае 1921 года с особой торжественностью был проведен юбилей Е. Нечаева: – отмечалось тридцатилетие литературной деятельности этого старейшего рабочего поэта, начинавшего свой путь как самоучка. Среди приветствовавших юбиляра были А. Серафимович, П. Сакулин. Доклад о творчестве Нечаева делал Н. Ляшко. Он так передавал чувства писателей старшего поколения, доживших до нового времени: «Головокружительный простор открылся перед ними на склоне лет. Ослепляющее богатство увидели они, избитые, исполосованные вкривь и вкось. И какой огромной должна быть радость их, старых рабочих поэтов, певших песни труда под свист кнутов, в чаду, в дыму, у каторжной гуты?.. Сбывается снившееся, смутно светившее им»