Поэзия социалистических стран Европы - страница 12
О дочери нищей, о сыне голодном,
О тяжкой судьбине, разбитой грозою, —
Была она песней, а стала горючей слезою.
Ты плач или песня? Ответствуй мне, сердце народа!
Ответствуй мне, сердце, которое вечно страдает, —
Ты плач или песня? И кто мне тебя разгадает?
Звучит ли проклятье в тебе против силы неправой,
Которая дни напоила горчайшей отравой?
О да! Ты суровой судьбы выраженье,
Той жизни, что гибнет, и чахнет, и, может,
Замолкнет в бессилье и в изнеможенье!
Вступление к вступлениям
Каждый день умирают боги,
Каждый день разрушаются идолы,
Пропадая во мраке времен.
Неизвестно теперь, кто сильней — человек или бог?
Бог в разодранном рубище пред человеком предстал,
Сам себя по щекам он хлестал,
Бил себя со слезой покаянной
И кричал о судьбе окаянной:
«О, кого я на свет породил!»
И не знает теперь человек:
Он ли бога придумал
Или сам он — создание божье?
И в раздумье стоит человек у подножья
Неподвижного идола,
Что не в силах ответить ему,
Перепуталось все — кто мы, люди иль боги?
Несмотря на смешенье языков,
Хорошо понимать мы умеем друг друга,
Вавилонскую башню могли бы построить мы ныне,
Чтоб, взойдя на нее, чтобы, стоя на самой вершине,
Человек огляделся
И крикнул во всю свою мощь:
— Эй ты, господи! Где ты?
Шефтет Мусарай
История «Балы Комбетар»
Фрагменты из поэмы
Перевод Д. Самойлова
«Разбилась шаланда…»
Разбилась шаланда —
На дно, федералы!
Спасайся, кто может,
Ребята из «Балы»!
Фашизму конец!
Иная эпоха.
Спасайся, кто может,
Чтоб не было плохо!
Где римская слава?
И где Муссолини?
Ах, сгинуло всё
По известной причине!
Сбежал Париан
Из пышных палаццо,
Исчезли Бибан
С синьором Далмацо…
Так надо втереться
В доверье народа —
Раз ветер другой,
Другая погода.
Пальнуть пару раз
Нетрудное дело,
Захватим поместья —
И аддио, белло!
Иначе мужик,
Пожалуй, с нас спросит
Никто головы
Из наших не сносит!
Крестьянин придет
С дубиной своею
И скажет он так
Помещику-бею:
«А как, господин,
Служил ты народу,
Когда я с ружьем
Стоял за свободу?»
Того и гляди,
Сведет с нами счеты.
Пойдешь на тот свет
Без всякой охоты.
Скорей же бочком
Подлезем к народу —
Из наших, мол, рук
Добыл он свободу.
А в прежних друзей
Пальнем из ружьишка,
Не то вместе с ними
И нам будет крышка.
… Издох жеребец,
Копыта остались —
Подковы снимать
Балысты примчались.
Вопит Али-бей:
— Вперед, за отчизну!
Мол, родина ждет
От нас героизма!
— Небось ведь и мы
По крови албанцы!
Терзают небось
И нас чужестранцы.
Фашисты и нас,
Бедняг, попирали,
Убили одних,
Других обобрали.
Ударим, братва,
По прежнему другу,
Припишем себе
Чужую заслугу!
Глядите, идут
Ребята из «Балы».
Не ружья несут —
Бутыли, бокалы.
Манишки на них,
Перчатки и фраки,
Пижамы, зонты,
Платки и чувяки.
— Пошли воевать!
— Да, да, повоюем!
Как счастлив народ,
Что мы существуем.
Тут пир на весь мир,
Закуски и тосты,
Вино потекло —
Гуляют прохвосты:
— Лакайте до дна!
Гуляй без рассудка!
Мы пьем за народ,
Ведь это не шутка!
Как двинемся в бой,
Гора сотрясется!..
Над их похвальбой
Деревня смеется.
Дивится народ:
— Что это за чудо?
Какой пароход
Привез их, откуда?
— Что скажешь о них
Ты, дядюшка Цени?
— Как буйвол, балыст
Пошел искать тени.
Знать, в пекло попал
Наш новый приятель,
Гляди, как вопит:
«Да сгинет предатель!»
— Да кто же они?
— Предатели сами.
Гляди, как кричат:
«Крестьяне, мы с вами!»
А тут же тайком
Готовы к измене.
Нет, власть не для них! —
Разгневался Цени.
— Служили они
Различным султанам,
Садились они
На шею крестьянам,
А нынче пришли
Побитыми псами,
Чтоб головы с нас
Обрить с волосами.
Вот так говорит
Наш дядюшка Цени:
— К чертям этот сброд!
Мы знаем им цену!
«Здесь кровь пролита…»
Здесь кровь пролита,
Здесь голод и раны.
Воюют в горах
Сыны-партизаны.
Народную честь
Они не роняют,
Империю в гроб
Прикладом вгоняют.
Без пищи, питья,
Под ливнем и в стужу
Сурово они
Сжимают оружье.
Их крепость в горах,
Им храбрость сродни,
С улыбкой и песней
Воюют они…
— Постойте, друзья!
А там что за люд?
Нестройной толпой
Зачем к нам идут?
Зачем так спешат,
Карабкаясь в гору?
Видать, опоздать
Боятся к разбору?
— Так это ж балысты!
А мы их не ждали!
Зачем же балысты
К нам в горы примчали?
Сам Люмо пришел
(Прозванье Митата),
На нем воротник
И фрак дипломата:
— Великие дни
Пришли для албанцев.
Не можем терпеть
Мы гнет итальянцев.