Поэзия социалистических стран Европы - страница 17
в селенье Крын.
Мрак в селенье Крын
и мгла…
Хоть спешит — едва мотает,
коченеет, замерзает.
Тотчас Полотно-сотки
застонала от тоски:
— Твой любимый и мой милый
рядом выбрали могилы!
Ночь пришла
в селенье Крын.
Мрак в селенье Крын
и мгла…
Ткет она — и все напрасно,
жжет ей грудь недуг ужасный.
Третья — Расчеши-кудель —
шепчет: — Где ты кончил день,
мой любимый, что с тобою? —
и качает головою.
Ночь пришла
в селенье Крын.
Мрак в селенье Крын
и мгла…
Чешет, руки вдруг уронит,
там, за дверью, никого нет.
Осень. Ветры воют грозно.
Но не спят, хотя уж поздно,
и рассветной ждут поры
три невесты — три сестры.
Ночь пришла
в селенье Крын.
Мрак в селенье Крын
и мгла…
Мрак кромешный, час разбоя —
взрыв! — в помине нет покоя.
Ламар
Гайдуки
Перевод А. Гатова
Мои братья
юнаки,
белогривым Балканам
волю подвигом бранным
дайте,
дайте,
юнаки!
Свободой душа не согрета,
живем и поем мы невесело,
в печаль неизбывную эту
вплетая старинные песни.
Роща, ты,
сестра родная,
зашуми листвою
буковой.
Ворон каркает, вещая
нашим вдовам скорбь и муку.
Мои братья
юнаки,
белогривым Балканам
волю подвигом бранным
дайте,
дайте,
юнаки!
Взволновала Дунай
эта буря.
Бунт —
как вьюга
на зимней дороге.
То, гайдуки,
огненный бунт
против царя,
против бога!
Горы седы и суровы,
и в слезах сироты-дети.
Иго сбросить, сбить оковы
мы выходим на рассвете.
Хлеб лежит неубран в поле,
некому взмахнуть косою.
И скорбит бедняк в неволе
над иссохшей полосою.
Роща, ты,
сестра родная,
зашуми листвою
буковой.
Ворон каркает, вещая
нашим вдовам скорбь и муку.
Дятел
Перевод С. Маршака
На морщинистом клене сухом
пестрый дятел упорно хлопочет —
знает, старый, кто дерево точит!
А потом, оглядевшись кругом,
меж ветвей прошумит он, как пламя,
и взлетит высоко над ветвями.
Вот таким же упорным трудом
всех червей доконать бы и слизней,
все, что гибельно дереву жизни!
Старая водяная мельница
Перевод С. Маршака
Мукомольня стоит за деревней,
вся обросшая мхом и мукой.
Вот он — дедовский замок наш древний
под навесом ветвей над рекой.
Здесь недавно еще мукомолы
до рассвета мололи зерно.
И под грохот и говор веселый
в добрых кружках кипело вино.
А теперь, словно в сказке старинной,
дремлет мельница, скрыта листвой,
В ней души не найдется живой…
Где же люди со старой плотины?
Там, где стук раздается машинный
новой мельницы — паровой.
Окно
Перевод Т. Макаровой
В час утренний ко мне легко заря влетела.
Нет занавеси на окне моем.
Пусть гость любой в мой дом приходит так же смело
и видит, как порой бывает тихо в нем.
Быть может, я к нему навстречу грустным выйду —
то давнюю печаль припомнила душа.
Пусть он простит меня. Пусть не таит обиду.
В своей судьбе и я ошибки совершал.
Но здесь, перед окном, открытым в сад зеленый,
я добрых жду друзей. Они придут ко мне,
а с ними радости их жизни обновленной.
Пусть все печали их дотла сгорят в огне!
И лишь одна любовь пусть нас ведет, как прежде,
к тем сокровенным дням, к их свету, к их надежде!
Гора
Перевод Л. Дымовой
Я на горе стою, где море света,
где столько рек берет свое начало!
А по земле идет хмельное лето,
травой зеленой покрывая скалы.
И звезды тихо падают в озера.
Лес напевает песенку простую.
А я пришел в задумчивые горы,
чтоб встретить свою осень золотую.
Я вековую мудрость в песне слышу,
я чувствую в ней свежесть и прохладу.
… Зовет гора меня все выше, выше,
вселяя в сердце дерзость и отвагу.
Стоит гора в величье молчаливом
и утопает в сини беспредельной.
А там, внизу, поля неторопливо
сплетают золотое ожерелье.
И вот оттуда, сверху, из вселенной,
гора седые реки шлет на землю,
чтоб напоить своей водою пенной
леса и долы, что под солнцем дремлют.
Я остаюсь наедине с природой
и не могу на горы наглядеться.
Я думаю: «Великая свобода
дана здесь человеческому сердцу!»
Болгария моя шумит лесами.
И слушают задумчивые горы,
как реки озорными голосами
поют,
и звезды падают в озера.
Никола Фурнаджиев
Всадники
Перевод О. Шестинского
Всадники, всадники… Кровь лишь сочится болгарская,
отчие долы и отчее небо в огне.
Где наш народ, где земля наша вечно бунтарская,
скорбное, ровное поле, ответишь ли мне?
Сук над повешенным ветры качают со скрипами,
пусты равнины, чадит пепелищами тьма;
всадники мчат, мать-земля провожает их всхлипами,