Погоня - страница 36

Фарнум обратился к Бигалоу, не поворачиваясь к нему.

— Нам лучше отправиться на ближайший телеграф и уведомить директоров банка «Солт-Лейк-Сити Банк и Траст». Они не обрадуются.

— Да, — кивнул Бигалоу, тяжело вздохнув. — Они могут не успокоиться на этом.

— У них нет выбора, придется признать переводной вексель и оплатить его. С полной уверенностью можно сказать, что банковская комиссия примет решение в пользу банка Кромвеля, если директора банка захотят заявить протест.

Оба агента встали.

— Нам нужно письменное заявление от вас, мистер Кромвель, — сказал Фарнум, — в котором вы должны изложить все обстоятельства этого дела и выплаты денег.

— Завтра утром у меня будет юрист, который составит его. Этим делом я займусь в первую очередь.

— Спасибо за то, что вы уделили нам внимание.

— Не стоит благодарности, — сказал Кромвель, не вставая с места. — Сделаю всё, что в моих силах, Чтобы сотрудничать с вами.

Как только агенты ушли, Кромвель пригласил мисс Морган.

— Прошу проследить, чтобы никто не беспокоил меня в течение следующих двух часов.

— Конечно! — энергично ответила она.

Через какие-то секунды после того, как закрылась дверь, Кромвель встал и спокойно запер ее на ключ. Затем поднял тяжелый чемодан, стоявший под столом, на тиковую поверхность письменного стола и открыл его. Внутри были доллары, частично — в пачках, перевязанных бумажной лентой, частично — отдельными купюрами.

Кромвель начал методично пересчитывать их и складывать стопками, перевязывая лентами и надписывая сумму. После окончания этой работы вся поверхность стола была заполнена тщательно сложенными пачками долларов, маркированными и пересчитанными. Общая сумма составляла двести сорок одну тысячу долларов. Затем он аккуратно сложил деньги обратно в чемодан, задвинул его под стол, открыл несколько бухгалтерских регистров и ввел сумму в поддельные счета, открытые раньше для денег, украденных за все годы. Деньги, которые он использовал для наращивания активов, требовались ему для того, чтобы открыть собственный банк. Удовлетворенный тем, что ему удалось закончить все записи, он позвонил мисс Морган и сообщил ей, что готов заняться повседневными делами управления финансовым домом.

Банк открывался для клиентов в десять часов утра и закрывался в три часа дня. Кромвель подождал, пока все служащие разошлись по домам и двери банка закрылись. Теперь, оставшись один, он, взяв чемодан, спустился на лифте на главную площадку и прошел в хранилище банка, дверь в которое была оставлена открытой по его указанию. Он разложил деньги по соответствующим ячейкам, которыми пользовались кассиры для работы с клиентами. Квитанции, подготовленные им, поступят к главному бухгалтеру утром, и тот зарегистрирует мошеннические депозиты, не указывая серийные номера.

Яков Кромвель почувствовал, что удовлетворен собой полностью. Мошенничество точно так же, как и ограбление банка в Солт-Лейк-Сити, было дерзким предприятием. И он не собирался повторять его. Злодеяние может насторожить его преследователей, которые решат, что он стал более наглым и может еще раз попытаться ограбить банк в крупном городе. Но он знал, что нельзя испытывать удачу. Такое ограбление — чрезвычайно сложное дело. Если он вновь выйдет на тропу преступлений, то только в небольшом городке, который он еще не выбрал.

Закрыв хранилище, Кромвель ввел код и установил таймер, спустился на цокольный этаж и выскользнул на улицу через потайную дверь, о существовании которой знал только один он. Насвистывая «Янки Дудл», остановил кэб и поехал на улицу Калифорнии, где пересел в фуникулер, на котором поднялся по отвесному склону на высоту триста семьдесят пять футов в свой дом на Ноб Хилл, «холм, покрытый дворцами», как назвал его Роберт Льюис Стивенсон.

Особняк Кромвеля стоял на большой красивой улице Кушмен среди других особняков. Остальные памятники богатству были построены другими удачливыми господами, занимающимися горным делом, и большой четверкой баронов из компании «Централ Пасифик», позднее переименованной в Южную тихоокеанскую железнодорожную компанию: Хантингтоном, Стэнфордом, Хопкинсом и Крокером. С точки зрения настоящего художника или дизайнера, особняки эти были чудовищами архитектуры, обезумевшей от хвастовства.