Поговорим о странностях любви - страница 44

Однажды твой муж, как и я, поверил в свое господство над тобой. Да и как не поверить: женщина готовит ужин и вяжет носки, значит, она завоевана раз и навсегда. Иллюзий на сей счет не имеем. Судя по настойчивости, с которой ты уже дважды — и всегда в одних и тех же выражениях — тепло отзываешься о своем супруге, дома у вас все вовсе не так уж замечательно. Нежелание выносить сор из трехкомнатной избы делает тебе честь, но не слишком ли (зачеркнуто). Мне кажется, что, если бы не его частые поездки, вы давно бы уже развелись. А может, твой супружеский долг — в блюдении его карьеры? Ведь для него развод это и развал воспитательной работы в семье.

Прости. Я не то чтобы ревную (вру, конечно!), но скорее сострадаю ему. Как и всякому, кому выпала участь подпасть под твое столь желанное иго. Это полное непринадлежание себе и растворенность в твоих причудах.

Наверно, супругов надо выбирать по тестам. Тогда мне не на что рассчитывать. Если человек так суетлив, как я, и вдобавок припадает на одну ногу, это должно уравновешиваться или талантом, или (зачеркнуто). Рассуждая здраво, вынужден с тобой согласиться: по всей вероятности, у нас с тобой ничего не получится. Но не безумие ли рассуждать об этом здраво? Ведь и то «ничего», что есть сейчас, для меня такая радость! Стыдно признаться («Так не признавайся!»), я то и дело прихожу в блаженное оцепенение от самых обычных вещей: от зеркала, перед которым ты причесывалась, от собственного подоконника — на нем ты курила после ужина. Как будто я и у себя дома, и не у себя!

Наверно, ты вполне обычная женщина. Но куда девается моя теоретическая объективность, когда я вспоминаю, как ты сидишь у окна, обхватив плечи руками и глядя в одну точку… Закругляюсь, чтобы ты опять не ехидничала насчет моего многословия. Две странички за день — большего ты от меня не дождешься!

С.

Пишу в тот же день. Но сейчас уже ноль часов двадцать минут, и моя мужская гордость спасена: это как бы новое письмо. Правда, за это время у меня вылетело из головы, о чем я еще хотел написать. Ты, случайно, не помнишь? Одно оправдание: я вел прием в поликлинике. Там коллега в отпуске, и я, мысленно прикинув (чем черт не шутит?), сколько стоит билет до Усть-Рыбинска, решил посовмещать. Тем более что здесь, в поликлинике, сразу видишь плоды своего труда.

Иногда на улице со мной здороваются, а я не помню, хоть убей. «Доктор, вы же год назад сделали мне прокол, я прямо ожил!» Где там упомнить — за день проходит человек тридцать — сорок, а если диспансеризация, то и все восемьдесят. «Садитесь — начтожалуетесь — откройтерот…», зеркальце на лоб, стул заранее придвинут на точно рассчитанное расстояние и привязан бинтом к столу: едва больной сел, нужно тотчас поймать зайчиком его носоглотку, чтобы не терять ни секунды; рука уже автоматически заносит данные в карточку, рецепт, «Следующий!», «скажите «а-а»… А у меня-то голоса уже нет: с каждым больным поговорить, а если придут три-четыре глуховатых пациента, кричи в самое ухо, потом попадется гриппозный, «апчхи!», и будь здоров, доктор!

Но хуже всего наша профессиональная болезнь: «отравление людьми». К концу приема раздражаешься и тупеешь. А они ведь помощи ждут, облегчения!

У нас в поликлинике, как и у вас в институте, принято считать: чем выше показатели, тем, значит, лучше работа. Настоящее идолопоклонство! Нет бога, кроме цифры, и отчет — пророк ее! Гоняемся за процентами, как котенок за собственным хвостом. Как ни включишь радио — «еще десять миллионов тонн», «двадцатый миллиард кубометров за последние три года». А может, их столько и не нужно? Или нужно в пять раз больше? Я могу представить тысячу, ну, десять тысяч чего-то, но миллион — это для меня уже абстракция. А меня баюкают этими абстракциями, успокаивают вереницей нулей. Черная магия цифр!

В нынешнем году врач принял на три с половиной больных больше, чем в прошлом, — ура-а! Или «Караул!». Кто сказал, что на каждого больного хватит ровно десять минут — ни секундой больше? Его бы, сердешного, как следует осмотреть, дать ему выговориться, облегчить душу, а мы гоняем его из кабинета в кабинет. Не ради его здоровья: надо загрузить коллег. Ну и, конечно, анализы, анализы, анализы… Чтобы история болезни была толстая, как «Сага о Форсайтах». Верно говорит полковник Котя: «Перед лабораторией надо снимать шляпу, но не голову!»