Похищенная - страница 16
Мак невольно слегка улыбнулся.
Психология — это хорошо. Это могло помочь.
Он убрал диплом обратно и закрыл ящик. В комоде Мак заглянул в дальний угол ящика с нижним бельем, но ничего не нашел. Но открыв ящик с перчатками, он помедлил. Мак понимал, что она носила разные, но не осознавал, что их было так много. Он взял знакомую ему серую пару мягких перчаток.
Изабель умела выживать. Она не убегала от своего дара. Она убегала от людей.
Мак провел тыльной стороной пальцев по рядам перчаток, слева направо. Она сказала, что прочтение Мака положит конец их отношениям. Он вспомнил выражение ее лица, когда он сказал ей прочесть его — страх. Мак положил льняные перчатки в ряд с остальными.
Она готова была выступить наживкой для поимки серийного убийцы, который упивался пытками. Вопреки тому, что она видела на местах преступлений и считывала с предметов, Изабель была достаточно храброй, чтобы согласиться на план Бена. И все же мысль об окончании их отношений была для нее немыслимой.
Она храбрая, подумал Мак, закрывая ящик. Она умная. И она умеет выживать.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале над комодом.
А Хамелеон?
Он думает, что нашел похожую на остальных. Но нет. Изабель — не такая, как они. Она будет бороться за выживание. Ему стоило придерживаться схемы и выбрать более юную жертву. Он не осознавал, что оставил отпечаток пальца, засветился на камерах в госпитале и, скорее всего, на видео из здания ФБР. Но одно не изменилось: его жажда скандальной известности.
Мак застыл на месте, когда очередной кусочек головоломки встал на место.
Скорее всего, не изменилась еще одна деталь. Убийца был Хамелеоном, который использовал костюмы, чтобы слиться с окружением. В здании ФБР выбор сужался всего до нескольких вариантов. Должны иметься магазины костюмов, формы.
Хотя на дворе уже стояла полночь, Мак вытащил телефон и набрал Диксона.
— Держись, Изабель, — пробормотал он. — Держись.
Глава 7
Изабель не спала уже несколько часов к тому времени, когда пришел Хамелеон. Она несколько раз ненадолго задремала, но боль от оков она не могла игнорировать. Однако бодрствование ей помогло. Она заставила свой разум вспомнить все, что Мак когда-либо говорил ей о Хамелеоне.
Но когда он неспешно шел по коридору снаружи, его ботинки отбивали медленный, но ровный ритм, Хамелеон насвистывал. И к шоку Изабель, этот звук мгновенно выбил ее из колеи. Она не узнала небрежный и легкий мотивчик, но мгновенно покрылась потом. Как будто близящаяся боль стала нормальной, ожидаемой и абсолютно рутинной.
Изабель левой рукой стиснула толстую цепь, удерживавшую металлическую койку. Где-то ночью она осознала, что если держаться за эту цепь, то это облегчает натяжение наручников на запястье. Его шаги приближались.
Вся та решительность, которую Изабель выстроила в одиночестве, испарилась.
Веселое посвистывание становилось ближе.
Прекрати, подумала Изабель, зажмуривая глаза. Прекрати этот звук!
Как будто отреагировав на нее, он умолк, и Изабель осознала, что он стоит за дверью камеры.
— Доброе утро, Изабель, — сказал он, широко улыбаясь и открывая скрипящую дверь. Она содрогнулась совершенно против своей воли. — А, вижу, ты уже готова начинать.
Всю ночь во тьме и холоде Изабель думала об этом моменте и о том, что она ему скажет — миллион вариантов. Но сейчас — ничего.
Хамелеон подтащил металлический стул по бетонному полу и сел на него как вчера — задом наперед. Изабель отодвинулась к стене, насколько это вообще было возможно.
Что говорил Мак? Думай, Изабель, думай!
— Кажется, я тебе не говорил, — начал Хамелеон, — какой у тебя изумительный голос.
Она уставилась на него.
Изумительный голос?
— Когда ты кричишь, — добавил он, опуская руку к ремню.
Изабель услышала, как что-то расстегнулось.
О боже. Он собирается начать заново. Думай!
Он поднял маленькую бриллиантовую сережку-гвоздик, показывая ее Изабель. Она поблескивала даже в молочном свете из грязных окон в коридоре.
— Это принадлежало…
— Кому? — завопила Изабель громче, чем собиралась. — Твоей матери?
Хамелеон неодобрительно нахмурился, как будто она дала неверный ответ на экзамене.