Похититель персиков - страница 6
— Я считал ее бессердечной, — говорил старый учитель, — достойной подругой такого человека, как полковник. Однако моя жена была иного мнения, и впоследствии я убедился в ее правоте.
В супружеской жизни она не была счастлива. Полковник был человеком суровым, его резкость, вспыльчивость заставляли ее чувствовать себя особенно одинокой и состарившейся прежде времени. Ей, должно быть, не довелось испытать и малой доли того любовного счастья, какое достается молодой девушке в наши дни. Ее замужняя жизнь пришлась на пору трех войн, которые страна вела на протяжении семи лет. В памяти сохранились лишь немногие счастливые дни перед Балканской войной, когда она была первой красавицей в городе и самой желанной дамой на балах, где тогда еще танцевали мазурку. В те времена наше офицерство подражало офицерству русской армии с его грубым тщеславием и бесшабашным мотовством. Когда полковник посватался к ней, она служила учительницей. В городе она пользовалась уважением, потому что была из хорошей, хотя и обедневшей семьи. Быть может, последнее обстоятельство и побудило ее выйти замуж за немолодого капитана, на пятнадцать лет старше ее. А может быть, решили дело аксельбанты, белый китель и глупые предрассудки, не позволявшие ей выйти замуж за человека не своего круга; в те годы офицерство представляло собой высший слой общества. Позже, когда она потеряла надежду иметь детей, ее охватило предчувствие, что отныне ей остается только доживать эту безрадостную жизнь, раз уж молодость растрачена понапрасну. Мировая война заставила ее окончательно примириться со своей участью. Элисавета была довольна, что муж не на фронте и что благодаря его положению у нее в доме есть все, чего так недостает другим.
В часы одиночества, а они бывали ежедневно, она особенно сильно ощущала то безысходное отчаяние и чувство неполноценности, которое терзает бездетных женщин в преддверии старости. Единственным развлечением служили ей книги, да еще новости, которые муж и Мариола приносили из города. Они утешали ее, как утешают несчастного человека несчастья ближнего. Новости были скверные: хлеба становилось все меньше, а эпидемия каждый день уносила новые жертвы, и среди них были люди, которых Элисавета знала.
2
В один из таких послеполуденных часов, когда тень орехового дерева траурным флагом лежала на сухой, растрескавшейся земле, Элисавета отдыхала на галерее. Полковник только что уехал, и в воздухе еще чувствовался кислый запах конского пота. Мариола, испросив позволение сесть на козлы, тоже уехала в город, а денщик отправился за водой.
Раскаленная земля излучала жар. Воздух дрожал, знойная дымка затянула небо. На старой черепице кровли грелись ящерицы. Заблудившийся сверчок верещал под стрехой, и этот меланхолический стрекот напоминал о приближении вечера.
Неожиданно Элисавета услышала, как звякнул спрятанный в пугале колокольчик. Это повторилось еще два раза. Ей уже раньше приходило в голову, что когда она остается одна, в сад могут забраться воры. Но она не была трусихой и не боялась — кто осмелится среди бела дня забраться на виноградник коменданта города? Однако, если такой смельчак сыскался, следует отчитать его, как она отчитала на прошлой неделе нескольких сорванцов. В тот раз она обратилась за помощью к старому учителю, их соседу, по отношению к которому полковник не проявлял неприязни. Сунув босые ноги в домашние туфли, Элисавета нехотя поднялась и медленно пошла к винограднику. Но там никого не было видно. Краснели персики, желтели выгоревшие на солнце листья винограда. Повсюду вокруг — тишина и покой.
«Собака, должно быть», — подумала она и решила ее прогнать. Эти голодные животные причиняли немалые убытки — они больше сбивали винограда, чем съедали.
Она пошла по тропинке дальше, чувствуя, как ее обдает жаром, а раскаленная земля обжигает ступни сквозь тонкие подошвы туфель.
Собаки, однако, тоже нигде не было видно. Ни одна лоза ни шелохнулась, не качнулась ни единая веточка. В тишине слышалось только жужжание ос.
Она крикнула:
— Пошла! Пошла!
От горячего воздуха перехватило горло, и голос сразу замер. В винограднике не было никого, кроме пугала. Элисавета посмотрела на него и вздрогнула: пугало накренилось.