Поход «Северянки» - страница 21

В этот же час в кают-компании гвардейской подводной лодки «Северянка» собрался почти весь экипаж. Не пришли лишь те, кто нес вахту. «Северянка» лежала на грунте, на дне вражеского фиорда, а в ее отсеке шло партийное собрание подводников.

Офицеры и матросы точно выполнили приказание Логинова. Они переоделись, заменив свои ватники и валенки красивой формой, в которой отправлялись на берег, надели гвардейские ленточки и награды. У Плескача на груди сияла Золотая Звезда, два ордена Ленина и орден Красного Знамени. У Логинова - орден Ленина и орден Красного Знамени. У Орлова - орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. Ордена и медали были на груди каждого офицера и матроса «Северянки».

За столом кают-компании сидел президиум - Плескач, Логинов, Орлов, электрик Медынский и боцман Шапочка. Остальные стояли вплотную; в отсеке было тесно.

Собрание вел боцман - секретарь партийной организации. Голос у него был тихий, мягкий, не без приятности, с сильным, украинским акцентом. Но он говорил с усилием - дышать в лодке после долгого пребывания под водой стало уже трудно.

- Настроение у нас, товарищи, на сегодняшний день такое, что пять наших комсомольцев и два беспартийных подали заявления в партию. Мы приняли их кандидатами. С этого дня весь экипаж нашей «Северянки» - коммунисты. Всем - жить, как коммунисты, драться, как коммунисты, умирать, как коммунисты. Кто хочет слова, товарищи? Еще раз предупреждаю - голоса не повышать. И шум лишний и силы надо экономить - кислороду в отсеке не густо… Очищать воздух сейчас нельзя - немцы наверху услышат работу механизмов. Пусть думают, что нас потопили. Кому трудно - дыши через патрон регенерации. Кто просит слова?..

Один из матросов поднял руку.

- Торпедист товарищ Яремчук, - объявил Шапочка.

Яремчук снял бескозырку.

- Спасибо, товарищи, - сказал он и остановился. Удушье мешало ему говорить. Он выждал мгновение и продолжал, напрягая силы: - Сказал я вам, что хочу в этот бой идти коммунистом, и вы уважили мою просьбу. Знаете вы - у меня три брата пали в боях и вся семья погибла. За эту кровь - кто, кроме меня, с фашистов взыщет? Пусть другой много врагов убьет, так ведь это не я. А я свое взять должен. Есть у меня к собранию еще одна просьба. Я готовил торпеды для носовых аппаратов. Прошу - пусть из первого номера пойдет торпеда за мою семью. Прошу написать: «Месть за погибшую семью подводника коммуниста Яремчука»…

- Возражений не будет?-спросил у собрания Шапочка. - Уважим заявление товарища Яремчука.

Яремчук негромко повторил:

- Спасибо, товарищи!

Попросил слова другой матрос.

- Электрик товарищ Ведерников, - объявил боцман.

- Дорогие братья матросы, - сказал Ведерников.- Нет у меня ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата. С детства я сирота. Не за семью свою мщу я врагу, за любимую Родину советскую. И пока ходят по морю наши корабли, пока есть хоть один моряк - не жить фашистам на белом свете!.. Как электрик, заверяю товарищей коммунистов - есть еще плотность в наших батареях. Хватит тока ударить по немцу…

Он погрозил вверх кулаком и пошатнулся от удушья. Товарищи поддержали его, протянули ему патрон регенерации. Ведерников припал к патрону, с жадностью стал всасывать очищенный воздух, затягиваясь им, как хорошей папиросой.

Заметив поднявшего руку Сахаджиева, боцман предоставил ему слово.

- Вы меня знаете, - сказал штурман. - Человек я веселый и жизнь я люблю. Все меня в жизни радует - и море наше, и березка в лесу, и детский смех на реке, и звезда надо мной. Идем мы с моря на базу - горит перед нами Сириус, указывает путь к родным берегам. Приеду на любой наш флот - всюду встретят меня свои - товарищи по училищу. И в каждом городе нашем я свой. Мы члены одной большой семьи. Я - армянин, жена моя - русская. Командир - русский, его жена - украинка. Старпом - русский, женат на еврейке. У боцмана Шапочки, украинца, жена чувашка. Мы все братья по классу, братья по оружию и братья по крови. Большая семья у нас - вся наша великая Родина, товарищи! Мы любим, и все мы любимы. Не только жены и матери - вся большая семья будет оплакивать нас, если мы погибнем. И самому Сталину доложат: «Погибла вот «Северянка»… Будем же драться за победу! Зубами горло врагу перервем, а пробьемся. Так, по-моему, надо…