Поход «Северянки» - страница 6

- Я боцман.

Она смеется.

- Какой ты боцман?..

Я даже обиделся. А команда рты разинула, ждет, что дальше будет.

- Пожалуйста, - говорю, - я любые тросы срастить могу, любые узлы тебе вывяжу. На горизонтальных рулях стану - и не почувствуешь, как лодка на глубины пойдет. Не веришь?.. Можешь ребят спросить. Ребята, кто у нас боцман?

- Вы, - отвечают ребята.

Разочаровалась девушка.

- А я думала, - говорит, - боцман высокий, да могучий, да с большущими усами.

- Вы бы так и сказали, - смеюсь я в ответ, - что просто усатого человека вам надо!..

Улыбнулась и она.

- Не сердитесь, парень. Раз боцман - получайте!.. И достает красивый алый шелковый кисет и трубку.

- Курите, боцман! Это от- меня.

Смотрю, на кисете вышито: «Боцману подшефной подлодки - от Людмилы Зеленкиной». А я и не курил тогда. Не стал огорчать Людмилу - принял ее подарок. Дружили мы с ней потом, в кино вместе ходили, только недолго - перевели нас оттуда в другую базу. Вот с тех пор я и курить начал. Лет шесть курил людмилину трубку. Потом однажды забыл я ее на разножке в отсеке, а кто-то из ребят сел и раздавил. Очень я тогда горевал.

- Бывает, конечно, что кое-кто из морячков не то что усы, а даже бачки носит, - сказал один из разведчиков. - Но командующий флотом наш об этом вполне определенно высказался. Остановил как-то на улице мичмана с бачками и говорит:

- Знаете, товарищ мичман, вы мне куда больше без этих бачков нравитесь… Пришлось сбрить бачки - всякому хочется своему командующему нравиться!..

Помолчали.

- Чистота у вас, - сказал другой разведчик. - Пылинки нигде не найдешь.

- Флотская служба всякой - и белой и черной - работы требует, на корабле нянек и уборщиц нет, - подхватил старшина-подводник. - Особенно не люблю я, когда иной молодой матрос говорит мне: «Я устал». А с чего устал? Четыре ведра воды, видите ли, из трюма вытащил! Да я тебя еще сорок ведер заставлю вытащить, да тяжести после этого таскать, да после всего вместо отдыха на вахту поставлю! И ты же мне за это потом благодарен будешь!

- Все мы на флоте службу с малого начинали, черной работой не гнушались, - сказал боцман Шапочка. - Любого адмирала спросите, он подтвердит: «Иначе нельзя адмиралом стать». А просто дельным человеком, настоящим мужчиной разве иначе станешь?.. Флот вялых белоручек не терпит. Зато если парень флотскую закалку получил - всем образец!

- Одним словом, труд для молодого человека - великая сила. Победительная сила - где бы то ни было, в море или на берегу… - закончил Плескач вставая.

Пустынным и суровым казался в ту осеннюю ночь берег фиорда.

Лодка подходила к месту своего назначения. К вершине взнесенной над морем скалы доносился грохот прибоя. Впереди простирался океан. Над холодным, бледным ночным небом трудно было что-либо разглядеть, но разведчику Маслюкову показалось, что на самом гребне скалы шевелятся какие-то силуэты.

Пока «тузик» - крохотная шлюпка продолжала перевозить с подводной лодки на берег остальных разведчиков, Маслюков и Бровков взобрались на скалу. Подозрения подтвердились. Бесшумно приблизившись к странным силуэтам, разведчики увидели двух молодцов, внимательно наблюдающих с вершины скалы за тем, что происходило внизу, у моря. «Немцы», - решил Маслюков.

- Тсс! - негромко сказал он, вскидывая автомат. - Штиль! Полный штиль! Шума не надо…

Так же угрожающе вскинул свой автомат и Бровков.

Оба незнакомца обернулись и, вскочив, испуганно подняли руки. По одежде они были похожи на рыбаков. Один из них был пожилой, другой казался Совсем юным.

- Позвать бы Надю, пусть объяснится, - сказал Маслюков.

- Подождем, - посоветовал Бровков.

Скоро из-за камней показались остальные разведчики - капитан Мызников, Надя и матрос Туркин.

- Знакомьтесь, - деланно зевая, сказал Маслюков.- У нас тут веселый разговор. Только они по-русски - ни в зуб ногой…

Но, ко всеобщему удивлению, пожилой пленник вдруг заговорил по-русски. Он произносил русские слова с большим трудом, но вполне отчетливо.

- Вы… русские? - спросил он.

Мызников, начавший кое-что понимать, отстранил Надю, пытавшуюся заговорить по-норвежски, и жестом приказал ей молчать.