Похоть - страница 15

Отец захлопнул за собой дверь, и Бог поднял голову с пола.

– Он назвал мое имя?

Усмехнувшись, я кинул ему в голову подушку.

– Придурок, – проворчал он.

Пора было вставать. Выпутавшись из простыней, я поднялся и направился в душ.

Я не нуждался в уговорах отца. В мои планы не входило облажаться в первый же день.

Мне нужно было кое-что всем доказать.

Я застонал, поймав свое отражение в зеркале. Вокруг темных радужек красовалась россыпь красных точек, а белки выглядели мутными.

Полные губы пересохли, а копна каштановых волос торчала во все чертовы направления, какие только можно было представить.

Потерев живот, я отметил, что немного похудел в последнее время, отчего шесть кубиков пресса выглядели еще более рельефно. Нужно лучше есть.

– Ты закончил собой любоваться? – фыркнул Бог, заходя в ванную и подходя к туалету, чтобы помочиться.

– Я выгляжу дерьмово, – проворчал я, включая горячую воду в душе и позволяя пару заполнить пространство.

– Я уже много лет тебе об этом твержу, но только вот цыпочки почему-то не согласны. Какая жалость, правда? – с сарказмом произнес он, встряхнув член и оставляя меня наедине.

Я встал под струи, и вода обрушилась на меня обжигающим потоком. Будь она хоть на градус выше, и можно было вылететь из-под нее с ругательствами. Горячие струи должны были очистить меня от греховной ночи и стереть из памяти тех, с кем я был. Однако для меня давно все женщины сливались в одну.

Бог был прав, говоря, что цыпочки видели золото там, где я замечал лишь медь. И мне казалось странным, что они с такой охотой трахались со мной, словно не могли насытиться. Им, похоже, плевать, что я не помнил их имена на следующий день.

Я всегда был тусовщиком.

Капитан футбольной команды. Богатей. И по словам моей учительницы английского «до глупости красив».

Именно это она говорила с придыханием, лапая меня, пока я трахал ее на столе в последний день занятий в летней школе.

Она всеми силами склоняла меня к этому с тех пор, как увидела без рубашки в коридоре.

Ее тонкие взгляды и разные поводы, лишь бы задержать меня после уроков, ясно давали понять, что она хотела меня, потому я дал ей желаемое взамен на оценку, так необходимую мне.

Все женщины вокруг хотели меня попробовать, и я позволял им. До недавнего времени. После смерти брата у меня пропало всякое желание. Сексуальное удовлетворение слишком ярко напоминало мне о причине, по которой я опоздал. И как бы ни старался играть дальше роль похотливого охотника за кисками, в моей груди образовалась дыра размером с кратер, угрожавшая поглотить меня в любой момент.

Я все еще жил благодаря Богу, по-прежнему мог дышать. У него был вагон своих проблем, но вместе мы становились гребанной смесью хаоса и греха.

– Ты собираешься пойти вот так? – усмехнулся Бог, когда я вышел из ванной полностью одетым в брюки от костюма, рубашку и галстук. Темные волосы я уложил гелем, выглядя куда более презентабельно, чем привык, слоняясь по округе в стиле «только вышел из душа».

– Попасть в «Элиту» – мой единственный выход из-под гребаной опеки отца и зависимости от его денег. Я хочу, чтобы они помогли мне найти человека, убившего моего брата. Мне нужно выглядеть соответствующе, – напомнил я ему.

– Чувак, ты не попадешь в «Элиту», если будешь выглядеть, как какой-то гик. Ты уже заложил основу. Хочешь, я поговорю с отцом?

– Нет, все круто.

Проблема заключалась в моем отце.

Мое столкновение с законом после поджога почтового участка едва не запятнало нашу фамилию в глазах отца, и теперь он вел себя, как еще больший придурок.

Чего он не знал, так это того, что я преступил закон ради записи в кандидаты «Элиты».

Отец сказал, что я оказался на волоске, и такое неприемлемо.

«Чудо, что они посчитали это несчастным случаем».

Но я стал догадываться, что чудо тут ни при чем. «Элита» решила проблему.

Это общество могло позаботиться о моем обучении и дать возможность найти свое место в жизни, выйти из-под родительской опеки и освободить меня. А еще раздобыть мне информацию об ублюдке, убившем Робби, и помочь мне с ним разобраться. Он, мать вашу, заслуживал куда большего наказания, чем крошечный штраф.