Похождение действ петербургских - страница 3

«Между тем, когда все Отечество к мятежу неминуемо уже противу его наклонялося, он законы в государстве все пренебрег, судебные места и дела презрел и вовсе о них слышать не хотел, доходы государственные расточать начал неполезными, но вредными государству издержками, из войны кровопролитной начал другую безвременную и государству Российскому крайне бесполезну, возненавидел полки Гвардии…»

«Наипаче помыслы его открылися и до Нас дошли – вовсе нас истребить и живота лишить».

«И для того призвав Бога в помощь, а правосудие Его божественное Себе в оборону, отдали Себя или на жертву за любезное Отечество, которое от нас по себе заслужило, или на избавление его от мятежа и крайнего кровопролития».

«Но не успели только Мы выступить из города, как он два письма одно за другим к Нам прислал: первое чрез вице-канцлера Нашего князя Голицына, в котором просил, чтоб Мы его отпустили в отечество его Голстинию, а другое чрез генерал-майора Михаила Измайлова, в котором сам добровольно вызывался, что он от короны отрицается и царствовать в России более не желает, где при том упрашивает Нас, чтоб Мы его отпустили с Лизаветой Воронцовой, да с Гудовичем также в Голстинию. И как то, так и другое письмо, наполненные ласкательствами, присланы были несколько часов после того, что он повеление давал действительно нас убить, о чем Нам те самые заподлинно донесли».

«Все тогда при Нас находящиеся знатные верноподданные понудили Нас послать к нему записку с тем, чтобы он добровольное, а не принужденное отрицание письменное и своеручное от престола Российского в форме надлежащей, для спокойствия всеобщего, к Нам прислал, ежели на то согласен».

«Вследствие чего он в ответ к Нам следующее своеручное написал письмо: «В краткое время правительства моего самодержавного Российским государством самым делом узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы ни было образом правительства, владеть Российским государством. Почему и восчувствовал я внутреннюю оного перемену, наклоняющуюся к падению его целости и приобретению себе вечного чрез то бесславия. Того ради помыслив, я сам в себе, беспристрастно и непринужденно, чрез сие же являю не токмо всему Российскому государству, но и целому свету торжественно, что от правительства Российским государством на весь мой век отрицаюсь…»

Этот «обстоятельный манифест» был опубликован 6 июля 1762 года, а на другой день, «месяца июля 7 дня», был уже дан в Санкт-Петербурге манифест о кончине «бывшего императора Петра III» – известный манифест с известными словами: «Объявляем чрез сие всем верным подданным. В седьмой день после приятия Нашего Престола Всероссийского, получили Мы известие, что бывший Император Петр Третий, обыкновенным и прежде часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику…»

А вот осталась от них архивная пыль да слежалые листы документов и старинных книг, да куриозные и тяжкие вековые слова, в которых уже знает потомок и то, что было в них правдой, и то, что было в них ложью.

Как бы там ни было, свидетели, участники и сама героиня событий 1762 года оценивали их как революцию, как одно из «похождений» тех «петербургских действ», по которым – от «похождения» к «похождению» – бурно гремела за своей судьбой могучая колесница Империи, как будто для того только, чтобы докатиться, наконец, до известных февральских «похождений», начатых, как и тогда, «полками Гвардии»…

Но грозная история империи Российской не оборвалась, конечно, ни на феврале, ни на октябре, и не приходится сомневаться, что нам, и уже, наверное, нашим детям, еще суждено быть свидетелями и участниками неминуемых, новых похождений действ петербургских.