Похвали день вечером - страница 68

— Ну, чего? — крикнул Лосев. — Опять что не так?

— Не так, — сказал Савдунин. У него было страдальческое лицо. Он смотрел на сварочную плиту, как смотрят на стол с покойником. Даже головой покачал.

Лосев варил от края к краю. Шов был ровный, не придерешься, и из металлического «стаканчика», приделанного тут же, возле плиты, торчали электроды, записанные в технологии.

— Покорежит, — сказал Савдунин. — Ты же знаешь…

— В технологии не сказано, как варить.

— А ты сам…

Савдунин постучал пальцем по своей бритой голове. Конечно, листы придется править, опять качество будет ниже, и опять на экране всей бригаде будет поставлен «синяк».

— Брось ты, бригадир! — крикнул Лосев. — Что тебе, больше других нужно, что ли?

— Нужно, — кивнул Савдунин. — Давай.

Он не уходил. Лосев не принимался за работу. Потом вдруг вырубил ток, бросил на бетонный пол рукавицы, сорвал с головы щиток. Если так, то к чертовой матери. Работа везде найдется. И не заметил, как рядом оказался Соколов, а в цехе стало тихо — просто остановился кран, на зачистке перестал стучать перфоратор, — и уже можно не кричать, разговаривать нормально. Но Лосев продолжал кричать.

— Ну, разошелся! — сказал Соколов.

— А, и ты здесь? — зло поглядел на него Лосев. — Как в цирке: дрессировщик (он кивнул на Савдунина), дикий зверь (он ткнул пальцем в себя) и верный дог на подмогу (это относилось к Соколову). У Филатова видел, Чуть зверь не туда — дог его за ляжки, за ляжки…

Соколов еще ничего не понимал. Савдунин глядел мимо Лосева, и Володька, проследив за его взглядом, увидел и плиту, и листы на ней, и сразу все стало ясно. Ну, положим, работу примут. А потом что?

Странно: у людей существует правило — если где-то что-то случилось, беги и смотри. Почти мгновенно побросали работу в соседних бригадах, и возле плиты стояло уже человек двадцать.

— А, опять варила!

— Чего он там?

— Да ничего особенного.

— Он еще не волшебник, он только учится.

— Дядя Леша дело знает. Давай, жми, дядя Леша!

Так же быстро все отошли, осталась лишь савдунинская бригада.

Усмехался Непомнящий, равнодушно стоял и смотрел Козлов; поблескивали очки Шилова.

— Ну, все? — спросил Лосев. — Цирк окончен?

— Вот что, — тихо сказал Шилов. — Или ты, как все, или действительно выгоним из бригады.

— Ты выгонишь? — деланно изумился Лосев. — Ах ты, очкарик!

Шилов спокойно поглядел на Соколова.

— А что? — спросил Володька, ни к кому не обращаясь. — Вполне можем.

— Ну, ты-то из комсомольских вождей, тебе положено гонять.

Шилов перевел взгляд на Непомнящего. Тот ответил своей обычной усмешечкой, но промолчал.

— Почему молчишь? — спросил Шилов.

— А чего зря говорить, слова тратить?

— Ты? — теперь Шилов глядел на Козлова. Переминаясь с ноги на ногу, Козлов мучительно покраснел и вдруг пробормотал что-то вроде «я не знаю…»

Это было странное, никем не собранное и все-таки собрание, и самым странным для всех оказалось то, что его как бы провел Шилов, человек, в котором до сих пор еще никто не мог разобраться, в том числе сам бригадир.

На семью Шиловых беда обрушилась нежданно-негаданно, тем страшнее она оказалась. Еще с утра отец сходил в магазин, принес муку, сахар, творог и с порога потребовал от жены ставить тесто, печь ватрушку. Разделся, прошел в спальню, сказал, чтоб ему не мешали — он поспит часок-другой, пока готовится ватрушка, и вскоре в квартире раздался его мерный, спокойный храп. Так бывало всегда по выходным дням: отец отсыпался, ребят разгоняли кого куда, и лишь старшие — Дмитрий и Анеля — имели право оставаться дома и заниматься. Дмитрий учился на третьем курсе электротехнического института, Анеля — в десятом классе.

Потом храп прекратился, и никто не обратил на это внимания. Мать зашла за чем-то в комнату, где был отец, и тогда раздался ее страшный, дикий крик…

Все, что было потом, Дмитрий вспоминал как бы по частям, отрывками. Отца похоронили, и дома стало непривычно пусто, хотя ушел один из восьми. Мать ходила по комнатам и вешала по стенам его фотографии. Дмитрий знал каждую фотографию, но сейчас видел их словно бы сызнова, и в каждой ему открывалось что-то такое, что до сих пор было незаметным.