Поиск-89: Приключения. Фантастика - страница 21
— Причащался. Поспи.
— В вечный сон… Не дожил на земле. Акулину, Настасью — проститься… Не дожил.
…У калитки стучали щеколдой, залился Трезорка. Открыл Артамон. Стоял в проходе неизвестный ему человек. Протягивает немытую руку когтистую:
— От исправника.
Удалился посланник. Боялся Артамон бумагу читать. Стоял и глядел на ребят. Долго ли порезвятся? Через пяток лет старший в цех…
Увязая в снегу, единой рукой, как ветряком, размахивая, показался Макар.
Зашли в кузницу, развернули бумагу. Макар больше Артамона взволновался, как будто его прежде касалось.
— Воззри, господи, на страдания наши, — бормотал. — Доброму бог на помочь…
Не велика бумага была.
«1808 года, генваря 16 дня Пермского горного правления в 1-м Департаменте приказали исправнику Тархову послать указ с тем, что означенный проситель Кузнецов жить в заводе может по силе Высочайше конфирмованного в июле в 13-й день 1806 года проекта горного положения 729-й и 739-й статей, но иметь кузницы и производить в оной работы не должен, ибо таковые заведения, которые основываются на огненном действии, требующем дров и угля, не только при заводах, но и в округах оных частным людям 756-й статьей проекта иметь не позволяется».
Не позволяется… Не позволяется… Не позволяется…
— До царя далеко, до бога высоко, — дрогнули Макаровы плечи.
Взял Артамон в руки кувалду, откинул от стены самокат и ударил по перекладине. Не сильно сперва ударил.
Кирюшка в дверь заглянул:
— Тятя, мамка чего-то тебя.
Дарья снова на сносях была. Не сказал Артамон про бумагу.
— Артамоша, погляди, что-то старший наш замышляет, кабы опять теплину не разжег.
— Не, тятя, не, Ванька наш там ребятам экую подкидную досточку изладил, он поспоровал с Серегой, что выше всех прыгнет, коль в чугунку играть…
Билось в голове Артамона: «Как же так? В петлю лезь или снова в завод?» Не работы боялся, к гари и пеклу с детства привык. Отнимали у него ремесло, по душе что… Снова уголь возить?.. Было счастье, ушло…
— Тять, а тять, ты самокат-то боле молотом не долби, — подбежал Кирюшка. — Ты отдай его мне. Ваньке вон хорошо, он придумывать дюже горазд.
Тут хрястнуло что-то на улице, заржали ребята.
— Это Ванька наш, он!
Дарья, Артамон и Кирюшка подбежали к окошку. На снегу Серега сидел, на голове — шапок великая горка.
— Это Ванька наш, — радовался маленький сын Артамонов, — тять, помнишь, ты про Ивана Великого сказывал? Так задумал наш Ванька выше прыгнуть того.
— Да где ж его столь долго не видно? — забеспокоилась Дарья.
— Вон варнак, в сугробе!
Артамон глядел на Дашку, на ее сильные плечи, на румяные щеки. И брюхатость не портит ее.
— Артамон, — теребил, суетился Макар, — слышь, Артемий, ты… не унывай, если что, мы прошенье еще государю…
И брюхатость не портит ее. Кто его крепче милует, жалеет, дом в порядке, скотина сыта, дети ухожены. Прав был крестный, женив. Все бы ничего, да во время ласк ее жадных в ночи, в темноте, он Анютой ее нарекал. Вначале она обижалась.
Прочитавших эту повесть, вероятно, заинтересует, что же в ней достоверно и документально, а что является художественным вымыслом. Что ж, как говорится, приоткроем карты.
И Егор Кузнецов, и его племянник Артамон, и Демидов с его приказчиками, художник-самоучка Дубасников, расписывавший музыкальные дрожки перед поездкой Егора в Москву на коронацию Александра I, ну и, конечно, сам император с его окружением — все это невыдуманные люди, жившие на рубеже XVIII—XIX веков. Имена уральских умельцев значатся в ревизских сказках, их деяния живут в памяти народа, в работах краеведов и ученых-историков. Восхищавшие современников музыкальные дрожки с верстомером читатель может увидеть в Эрмитаже, а двухколесный «костотряс» хранится в фондах Нижнетагильского краеведческого музея.
Кто же изобрел этот первый русский велосипед, действительно ли отмахал на нем изобретатель тыщи верст, да уж и тот ли это самый самокат? До недавнего времени создателем велосипеда считался некий Артамонов, которого в разное время нарекали в статьях то Петром, то Василием, то Ефимом. Однако, как пишет профессор А. Г. Козлов в справочнике «Творцы науки и техники на Урале» (Свердловск, 1981), «появились д о с т а т о ч н ы е о с н о в а н и я (разрядка моя. —