Поиски - страница 21

— Ну вот! — разочарованно протянул Шерифф.

— А как насчет тебя, Артур? — спросил Хант.

Шерифф вновь обрел свое хорошее настроение.

— Он будет к тому времени великим ученым. По-настоящему крупной величиной. Каждое воскресенье он будет давать интервью, и мы всегда будем вспоминать, что когда-то были с ним знакомы. Я уверен, что у него это получится.

— А ты как думаешь, Артур? — вновь спросил меня Хант.

В это мгновение где-то глубоко в сердце я ощутил уверенность. Передо мной расстилалась прямая дорога, я знал, чего я жажду, и все вокруг готовы были помочь мне.

— Если что-нибудь мне не помешает, — сказал я, — думаю, что, может быть, я и стану великим ученым.

Шерифф и я получили дипломы первой степени, а Хант — второй. Когда я читал списки, моя фамилия сразу бросилась мне в глаза, и я ощутил острый прилив радости: фамилия Шериффа была в том же списке; потом я стал искать фамилию Ханта и, найдя ее, не поверил своим глазам, Я тут же послал телеграмму Шериффу, который уехал на несколько дней домой. Я ходил взад и вперед по улице между почтовой конторой и Имперским колледжем. В голове у меня роились мысли о моем будущем: смогу ли я приступить к исследовательской работе раньше октября, придется ли мне обратиться в Королевское общество, какую стипендию я смогу получить, — а в душе я пытался найти предлог, чтобы не встречаться с Хантом.

В конце концов я заставил себя пойти к нему. Он был дома, когда я вошел.

— Хэлло, — поздоровался он со мной. Я заметил, что левое веко у него подергивается.

— Ты уже знаешь результаты? — промямлил я.

— Нет.

— Мне очень жаль… Я просто не могу поверить…

— Какая?

— Вторая.

— Вот как, — он помолчал. — Ты получил первую?

— Да.

— Я рад за тебя. А Чарльз?

— Тоже.

Мы сидели молча.

— Да, черт возьми, Артур, — сказал он наконец, — это трудновато пережить. Один такой удар, и мне больше ничего не остается. Моей ставкой в этой игре была свобода. И я проиграл.

— Ну да ладно, — добавил он, — словами делу не поможешь. — Голос его звучал ровно. — А вот ты определился, это уже кое-что. Где ты собираешься работать? Что ты собираешься делать?

— Нет, что ты собираешься делать? — сказал я.

Он помолчал.

— Займу какую-нибудь незначительную должность и буду влачить незначительное существование.

— Надо что-то предпринять.

Он улыбнулся.

— Что? Если у меня вообще есть какое-то призвание, то это теоретическая работа. А теперь это исключено.

— Пойдем, пройдемся, — предложил я, — и постараемся выработать какой-нибудь план.

Он немного поколебался.

— Нет. Мы сегодня не подходящая компания друг для друга.

— Чепуха, — запротестовал я.

— Я пойду один, — сказал он.

Мне стыдно писать об этом, но я разыскал случайного знакомого, также получившего диплом первой степени, и мы провели этот вечер вместе, празднуя нашу победу; счастью нашему не было границ.

Я приступил к работе в конце сентября. Стипендию мне дали около ста двадцати фунтов в год, что для меня было уже просто роскошью, и свою единственную комнату я сменил на квартиру из двух комнат в том же доме. Я был слишком занят, чтобы радикально менять местожительство. В течение трех недель я дневал и ночевал в Королевском обществе, изучая новейшие методы в кристаллографии. Сотрудники там были очень добры ко мне, никому не известному молодому человеку, еще даже не начавшему самостоятельную научную работу, и они потратили много часов, знакомя меня с современным оборудованием, показывая мне последние научные публикации и критикуя мои проекты. Тут я впервые столкнулся с людьми, готовыми поделиться своими знаниями, на меня это произвело большое впечатление, и мне захотелось остаться там работать. Но Остин дал мне понять, что, если я брошу колледж, будут трудности со стипендией, и тогда я отказался от этой мысли; он отдал меня в распоряжение Тремлина, преподавателя, которого я до того почти не знал и который в неопределенной ситуации тех послевоенных лет был биохимиком с уклоном в кристаллографию.

Мне предоставили отдельную комнату, и я всегда вспоминаю о том первом утре, когда я в нее вошел, как о начале моей научной работы. Передо мной было два лабораторных стола, полированные и тщательно вытертые, на них лежали детали, из которых я должен был сконструировать свою первую рентгеновскую установку. В углу стоял маленький письменный стол. Было замечательное утро, в окно врывалось сентябрьское солнце, и в его лучах плясали пылинки. Я был невероятно горд — настал мой час. Я даже могу восстановить дату, ибо в то утро я купил толстую тетрадь для записей в красном переплете и, очутившись у себя в лаборатории за маленьким письменным столом, выбрал ручку с хорошим пером и печатными буквами написал на обложке одно слово: «Исследование». Потом я открыл первую страницу, разделил ее чертой пополам и написал: