Пока не устану жить - страница 20

— Нет. По крайней мере, раньше за собой не замечала.

— Это хорошо. Кстати, вы помните текст Закона о Невмешательстве?

— Помню.

— Тогда вы должны помнить и то, что, поступив в Школу, вы навеки отрезаете себя от некоторых видов деятельности. Даже если вылетите оттуда после первого же семестра. Все, бывшие её студентами, лишаются права принимать участие в политической жизни обычных людей. Вы никогда не сможете вступить в какую-либо партию, занять какую-либо государственную должность, даже самую незначительную. Также вы никогда не сможете поступить на военную службу, равно как и в любые силовые органы. А если вздумаете заняться общественной деятельностью или бизнесом, то все ваши действия будут регулярно и тщательно проверяться.

— Поверьте, я всё это прекрасно помню. Но у меня и в мыслях не было становиться политиком, а тем более военным.

— Охотно верю, что вы не хотите этого сейчас. Но что будет после? Уверены ли вы, что не пожалеете о своём выборе?

— Я точно так же не уверена, что не пожалею, если останусь, — разговор, признаться, уже начал мне надоедать. — И потом ведь остаётся Ассамблея и все структуры, с ней связанные. Если во мне вдруг взыграет политик или силовик, я могу обратиться туда.

— Вероятность попасть в Ассамблею у вас исчезающе мала.

— Так же, как и вероятность, что я этого захочу.

В вестибюле показались Катя и Володя, они оглядывались по сторонам, явно разыскивая меня — мы уговорились встретиться здесь, чтобы потом в компании отпраздновать успешное окончание курсов.

— Извините, мне пора, — сказала я.

— Ну, что ж, — Евгений Михайлович вздохнул, — раз уж вы так серьёзно настроены, пишите заявление. Потом зайдёте в августе в бухгалтерию, вам дадут все необходимые документы. Отъезд двадцатого числа, впрочем, в объявлении всё написано. Вы уже определились, как поедете?

— Нет ещё, — сказала я. Судя по висевшему в углу доски объявлению, добираться в Школу мы могли двумя способами. Если сначала поездом до Мюнхена, а потом автобусом, то билеты нам выдавали бесплатно. Если же кто-то хотел лететь самолётом, а потом опять же автобусом (что, конечно, выходило быстрее), то билет на самолёт предстояло покупать за свой счёт.

— Так определяйтесь поскорей. Мы должны знать, сколько билетов заказывать.

Он ушёл, а ко мне подошли друзья.

— Чего он от тебя хотел? — спросила Катя. Она недолюбливала Евгения Михайловича с самого первого занятия. Должно быть, просто испугалась, когда он заставил её уснуть.

— Ничего особенного. Спрашивал, чем я намерена заниматься в Школе.

— И что ты ответила?

— Что собираюсь учиться. Что я ещё могла сказать?

И начались ничем не омрачённые, кроме разве что безденежья, каникулы. Стипендию нам платить перестали, искать работу на три месяца смысла не имело. Сбережения у меня были, но львиную их долю я собиралась взять с собой. Вроде бы говорили, что в Высшей Школе студентам дают возможность подрабатывать, но чем и как, пока оставалось только гадать. Поэтому я не последовала примеру Кати и не поехала отдыхать, хоть она и предлагала составить ей компанию в поездке в Турцию.

За пять дней до отъезда я, как и было предписано, зашла в бухгалтерию, получила пластиковый файл с бумагами, билет (я всё же решила ехать поездом) и загранпаспорт с визой. Оставалось лишь обзвонить подруг и знакомых и сообщить тем, кто ещё не знал, дату отъезда. Алик, в последнее время весьма довольный тем, что я перестала сидеть за книгами с утра до ночи, предпринял последнюю попытку меня удержать:

— Если бы ты меня любила, ты бы осталась!

— Если бы ты меня любил, ты бы меня не удерживал! — разозлилась я и ушла, хлопнув дверью. Спустя пару часов Алик позвонил и извинился. Мне стало совестно, ведь он и в самом деле хотел быть со мной, но устыдилась я всё же не до такой степени, чтобы отказаться от своих намерений.

Но труднее всего мне было говорить с мамой. Она хотела знать, что это за учебное заведение, где оно находится и чему меня там будут учить. Местонахождение Высшей Школы я могла назвать лишь приблизительно, — не то южная Германия, не то Швейцария, — а вопрос о будущей профессии и вовсе поставил меня в тупик. Я отделалась неопределённым бормотанием, что, мол, на месте определюсь с факультетом и специальностью. Мама покачала головой, но настаивать не стала.