Покажи мне звёзды - страница 10

Он пожелал мне хорошего дня. С таким же успехом мог бы пожелать мне хорошей дальнейшей жизни.

Отрывистым движением я тру рукой горящие глаза. Да уж. Видимо, это все. По крайней мере, я не соврала маме, когда сказала, что скоро перестану писать эти глупые звездные новости. А вот что я после этого буду как бы безработной… об этом я ей лучше поначалу рассказывать не буду. У меня в ушах и без того уже раздается ее укоризненно-самоуверенный голос: «Я же тебе говорила. Твоя писанина ни к чему не приведет».

Неважно. Глубоко вздохнуть.

С закрытыми глазами я несколько раз равномерно вдыхаю и выдыхаю.

Это поражение, не более того. Я не буду сейчас устраивать из этого драму. Даже с учетом того, что работа в «Глобусе» составляла две трети моего дохода. Если ее я потеряю, то моим единственным регулярным заработком останется колонка в аптечном журнале. Однако гонорара за нее и близко не хватит даже на оплату съемного жилья, а мои жалкие накопления закончатся в лучшем случае уже в декабре. И как мне так быстро получить новые заказы? Маловероятно, что Ян Бремер напишет мне рекомендательное письмо.

Но ведь бывает и хуже. Да, я практически безработная, а следовательно, скоро стану и бездомная, но я все еще здорова, так с чего бы мне реветь?

Я медлю пару мгновений, потому что, кроме работы, нас вообще-то больше ничего и не связывало, а потом все же выбираю в списке контактов Дану. Через четыре длинных гудка она снимает трубку.

– Лив? Привет. У тебя все в порядке? Ты связалась с Кристиной Аткинс?

– Нет. – Черт. Глаза до сих пор горят, пусть я только что и решила, что тут не из-за чего реветь. – Я до бесконечности строчила ей электронные письма, но она просто на них не ответила.

– А ты не можешь ей позвонить?

– Для интервью она звонила с неопределяемого номера.

– Ах вот оно что… – На заднем плане слышны голоса, кто-то засмеялся. – А что по этому поводу говорит Бремер?

– Ну, а что он может сказать. – Мои старания звучать безразлично провалились на корню. – Что он жалеет, что вообще однажды со мной познакомился, примерно так.

– О, Лив. Вот дерьмо.

Между нами повисает тишина, которая в какой-то момент прерывается быстрым «Просто положи туда, я сейчас посмотрю» со стороны Даны.

– Ты занята, – понимаю я.

– Прости, да, но я попозже еще тебе перезвоню, о’кей? Тогда мы сможем спокойно поговорить, – отвечает Дана с сочувствием в голосе. – Мне правда очень жаль, Лив. Может, Бремер еще успокоится.

Пару мгновений спустя я аккуратно кладу смартфон на стол. Меня тошнит. Устало смотрю на документы на своем письменном столе.

Разумным поступком было бы сейчас начать делать что-нибудь продуктивное. Попытать счастья с новыми, убедительными идеями в газетах и журналах. Возможно, мне просто стоит предложить свою статью про Аннемари и Сару другому журналу? В смысле, старые женщины и овечки – это ведь…

Думаю, сначала мне понадобится джин-тоник.

Пару часов спустя не могу утверждать, что мне действительно стало лучше, но в какой-то момент я все-таки включила ноутбук. Рядом с ним стоит стакан с джином, тоник у меня закончился уже давно.

Ну и что мне дало это треклятое, никому не нужное, дурацкое образование, полученное в рекордные сроки? Я апатично уставилась на список с контактными данными штатных журналистов, с которыми уже имела дело. И еще я создала второй список – с известными газетами и журналами, в которых у меня еще нет связей. Первый плачевно мал, в то время как второй стабильно увеличивается.

Я из кожи вон лезла, не думала ни о чем, кроме семинаров и домашних заданий. Участвовала во всех стажировках, на которые удавалось попасть, работала ночи напролет, чтобы успеть пройти как можно больше обязательных дисциплин за семестр, и куда меня это завело? В уголок звездных слухов «Глобуса», а оттуда – в тупик. В двадцать два года. Мне пришлось затормозить, я врезалась в стену, а первую важную работу – как там так емко выразился Бремер? – запорола. Профукала. Выбросила на ветер. И даже не знаю, по какой причине, чтоб ее!

Уже долгое время я подавляю в себе желание написать Кристине еще одно письмо, в котором высказала бы все, что я о ней думаю. Потребовала бы обратно мой коллаж с лошадьми и все мои письма. Нашему общению пришел конец.