Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране - страница 13

Как водится, сразу же начались реформы. Приняли ряд прогрессивных законов в интересах беднейшей части крестьян: земли, принадлежащие государству и местным помещикам, бежавшим от демократов (260 тыс. га), бесплатно раздали народу. Постановили, что орудия производства, рабочий скот, семена должны принадлежать крестьянам. Если крестьяне их не имеют, то помещик обязан дать им взаймы. Условия займа — беспроцентная ссуда на период до сбора ближайшего урожая. Но если по истечении этого срока крестьянин долг не отдает, то срок уплаты решением сельского комитета (по сути — тех же крестьян) продлевается до следующего урожая.

Что говорить — советская школа! Впрочем, поскольку помещиков все же не убивали, то — демократия, и я бы добавил — либерализм!

Сепаратистское движение, инспирированное СССР, победило также и в Курдистане. Волнением был охвачен весь север: Гилян, Мазендеран, Хорасан.

Профессор М. С. Иванов замечательно трактовал эти события: «...правительство Хакими в январе 1946 г., не имея для этого никаких оснований, поставило в Организации Объединенных Наций вопрос о советском вмешательстве во внутренние дела Ирана. Попытка использовать ООН для укрепления позиций иранских реакционеров не удалась». Проще сказать, СССР заблокировал этот вопрос, наложив на него свое вето.

Иран, без сомнений, утратил бы часть территорий, не вмешайся Британия и США. Нам поставили ультиматум — вывести войска из страны. Американцы недавно смели Нагасаки и Хиросиму, адекватно ответить нам было нечем, и мы скрепя сердце из Ирана ушли.

И тут началось! В декабре 1946 г. правительственные войска вошли в Азербайджан. Этому предшествовало одно событие. О нем рассказал мне его очевидец, член ЦК Народной партии Ирана (Туде), Хабиболла Фуругиан. Мохаммад Реза-шах[26] пригласил демократов на переговоры. Сказал, что родина у них одна и надо вместе подумать о ее дальнейшей судьбе. Фуругиан лично знал шаха, в юности они вместе учились и даже играли в футбол. Он не поверил красивым словам и этим спас себе жизнь. Все, кто приехал к шаху, были безжалостно казнены.

Обезглавленное движение утопили в крови. Сепаратистов стреляли, резали, вешали, забивали до смерти палками. На телеграфных столбах по обе стороны тебризской дороги висели казненные, у многих были зашиты рты. Резня демократов и коммунистов прокатилась по всей стране и завершилась к середине 1947 г. их полным разгромом.

Сам Фуругиан, молодой офицер, увидев, что дело проиграно, вместе с друзьями сел в танк, дал по газам и рванул в СССР. В те годы многие иранские коммунисты и демократы нашли убежище в нашей стране. С некоторыми из них мне довелось быть знакомым. Они преподавали нам персидский язык и литературу. Это были исключительно честные люди, патриоты, мечтавшие однажды вернуться домой.

Их чувства не были показными. Наш учитель персидского языка (он запрещал называть его господином) Ахмед Керимович Мамадзаде постоянно задерживался в лингафонном кабинете. Кроме нас, никто не обращал на это внимания, мало ли работает человек, надиктовывает студентам новые пленки. Мы же из опасения, что к экзаменам готовится совершенно ненужный «сюрприз», решили послушать, что он там крутит. Уговорив лаборанта, сели в кабину... и были потрясены: в наушниках зазвучала щемящая душу песня, которую написал накануне казни иранский генерал-коммунист, обращаясь к своей маленькой дочери: «Поцелуй меня, поцелуй меня! В последний раз!

И храни тебя Бог. Потому что я ухожу навстречу судьбе». Старик Ахмед жил небогато, собственной техники не имел, после занятий приходил в «лингафон», слушал песню своей печальной юности, немного плакал и отправлялся домой.

Мне кажется, что чувство глубокой ностальгии, лишившее «наших иранцев» способности трезво мыслить, во многом предопределило их гибель в 1983 г.

После свержения шаха в 1979 г. у эмигрантов появилась возможность вернуться в Иран. Помню, как горели у них глаза. Помню, как, набравшись наглости, я спросил Фуругиана:

А вы не думаете, что там вас всех расстреляют?

Хабиболла на это ответил:

Ты молод, тебе не понять! Хомейни — на стороне народа! Хомейни — великий человек! Он сегодня знает то, что завтра захочет иранский народ!