Покорный поневоле - страница 4

- Не волнуйся, Котенок, обещаю, я все исправлю.

Селия

Несмотря на свои страдания, ее новый питомец продолжает придвигаться к ней как можно ближе. Нуждающийся маленький красавчик… хотя, по правде говоря, он не такой уж и маленький. Блондин высокий - выше, чем Фелипе. Эта мысль вызывает у Селии улыбку.

Тело парня истерзано. Он постоянно рыдает, что учитывая его раны, нельзя назвать беспричинным. Люди Рафика настоящие звери, но до недавнего времени, ни у Селии, ни у Фелипе не было возможности узнать, представлял ли молодой пленник опасность и являлся ли насильником, поэтому они не спешили оказывать ему какую-либо помощь. Она чувствует себя немного виноватой из-за образовывающегося в ее животе тлеющего желания. Селия не может насытиться обнаженной уязвимостью парня; Фелипе никогда бы не был таким открытым. Нежно поглаживая, она шепчет ему на ухо тихие, успокаивающие слова.

- Фелипе, - произносит она на их родном языке, посылая своему Хозяину и любовнику укоряющий взгляд, - ты пугаешь его.

Как он оказался среди этих подлых людишек? Его подружка-блондинка едва жива. И Селия сполна насладилась ее криками. Подумать только! Одна девушка удерживает вторую, пока толпа грязных байкеров пытается лишить ее девственности… каждый раз думая об этом, Селию одолевает ярость. Вероятно, время, проведенное в компании мужчин со схожими наклонностями, преподаст блондинке ценный жизненный урок. Она не только отрицала свое участие, но и переложила всю вину на друзей, фактически, приговорив их к смерти. Рафик не оставляет своих дел незавершенными. Но Селия, так же, как и Фелипе не позволит своему новому питомцу стать очередной жертвой ее оговора. Парень ценен далеко не по одной причине.

Фелипе

Фелипе ухмыляется, видя, насколько Селия очарована своим новым питомцем.

- Как тебя зовут? - спрашивает он у блондина.

Фелипе пытается стереть из голоса следы малейшего осуждения или презрения, не совсем уверенный в том, как он относится к увлечению своей рабыни другим - стоит признаться - красивым парнем, отвечающим их обоюдным предпочтениям. Однако существует тонкая грань между питомцем и партнером, и Фелипе никому не позволит завладеть сердцем Селии.

- Малыш, - отвечает парень, скорее произнося это одними губами. - Можно воды? Пожалуйста?

- Ты насиловал девчонку?

- Нет.

Он сжимает челюсть. Фелипе знает, что ему задавали этот вопрос сотни раз, и находит забавным его упрямое отрицание.

- Нет, - умоляюще повторяет парень. - Я же… я же говорю вам. Пожалуйста. Где я?

Он лишь всхлипывает; блондин слишком обезвожен, чтобы лить слезы.

- Ты по-прежнему в Мексике. У меня много особняков, но этот самый любимый. Признаюсь, я несколько огорчен, что тебя привезли именно сюда. Порой без мучений не обойтись, но я предпочитаю не марать свой дом. Ты уверен, что не насиловал?

Его слова произносятся с нежностью забивающего гвоздь молотка.

- Фелипе, - увещевает его рабыня, - прекрати над ним издеваться! Ты все только усложняешь.

Он смеется.

- Ты понравился моей Селии. Что ты об этом думаешь?

- Воды, - рявкает Малыш, после чего вздрагивает. – Мммпростите, - тянет он, - очень хочется пить. Мне нужно немного воды.

Видя, как парень безостановочно облизывает свои потрескавшиеся губы, Фелипе, сжалившись, направляется к неподалеку стоящему холодильнику за водой. При звуке открывающейся крышки, блондин начинает издавать жалобное поскуливание, а когда бутылка подносится к его губам, начинает вожделенно стонать. И пока тот, с пробудившейся энергией и с явным отчаянием хлещет воду, Фелипе неотрывно наблюдает за длинной линией его горла.

- Еще! Еще, пожалуйста, - просит парень, когда бутылка отнимается от его губ.

- Тебя стошнит, - предупреждает Фелипе.

- Мне плевать, - не унимается он.

- А мне нет.

Из веселого, его тон превращается во властный.

Закрыв рот, Малыш кивает и с досадой роняет свою голову на деревянную балку позади себя.

- Простите. Спасибо.

Судя по всему, ему уже лучше.

- Малыш, - обращается Фелипе, - чего ты хочешь больше всего?

И прежде, чем тот успевает ответить, мужчина прижимает палец к его губам.

- Я имею в виду, кроме жизни.