Покойники тоже плачут - страница 7

Естественно, встречу решили провести в хорошем ресторане. «Ну что ж, — подумал Тенин. — Может, в трудоустройстве пособит?» Ехать из Москвы никуда не хотелось, а на какие шиши в ней жить, если, скажем, уйти на гражданку, представления у него не было. Газетные объявления приглашали офицеров-отставников «из казарм на фермы», в продавцы торговых точек, в охранники, в работники сферы услуг, читай в швейцары. Все это было, как говорится, ему не по чину.

А Оськин, похоже, был при деньгах. Уж очень самоуверенным тоном разговаривал. Неужто напал-таки на золотую жилу? Сын крупного партийного функционера, он всегда имел гораздо больше многих своих сверстников, и тем не менее с детских лет стремился к частному предпринимательству наперекор социализму, который пытался строить его папа. В школьные годы Гарик уже приторговывал на рынке цветами и семечками, хотя никто в семье его этому не учил. Незаконная торговля не принесла ему желанного обогащения. Угодив однажды в милицию, он был передан родителям и жестоко высечен отцовским ремнем.

Учился Гарик плохо. Его любимым делом всегда была коммерция, а в школе этому не учили. По окончании школы он попросил папу определить его в Военный институт иностранных языков, откуда, как ему рассказали, уже на втором курсе ездили работать за границу. Именно это ему было нужно для нормального бизнеса. Папа Оськин, узнав о страстном желании сына учиться, без труда запихнул его в институт, что называется, левой ногой. Однако годы учебы оказались для Гарика нелегкими. К тому времени ему очень понравилось выпивать, а пьянел он, как на грех, фантастически быстро. До обидного малая доза спиртного приводила его в состояние тихого помешательства. Он начинал чудить и обязательно попадался на глаза начальству или стукачам. А поскольку пил он часто, неприятности преследовали его неотступно. На практику за границу Гарика не пустили. Мало того, к концу обучения в его послужном списке накопилась такая богатая и экзотическая коллекция проступков, что после института его ждала ссылка, причем далеко не почетная.

Так и получилось. Он поехал переводчиком в Киргизию, где располагался крупный учебный центр для иностранцев из «третьего мира». Даже в Киргизии, несмотря на все условия, пить Гарик так и не научился. Не пить, к сожалению, тоже не получалось. Единственное полезное качество, которое он там приобрел, оказалось невероятное, почти мистическое везение. Каким-то необъяснимым для него самого образом Гарик умудрялся не попадать в расставляемые начальством сети. Возвращаясь в бессознательном состоянии в офицерскую гостиницу, Оськин успешно проходил все кордоны и засады и благополучно добирался до койки, хотя наутро не мог вспомнить, каким путем он шел. Коллеги Гарика, во сто крат умнее и осторожнее его, получали взыскания, ссылались из Киргизии еще дальше, а Оськин только удивленно хлопал глазами и спрашивал сам себя: «Как же это я не угодил под косилку?»

Невысокого роста, худенький и вертлявый, он всегда что-нибудь искал: поесть, выпить, денег до получки, сигарету, женщину. Его маленькая, как у ящерки, головка на тонкой шейке постоянно вертелась из стороны в сторону. В силу природной нервности Оськин никогда не находился в состоянии хотя бы относительного покоя и даже во сне беспрерывно дергался, что-то бормотал и вскакивал на постели от малейшего шороха.

Две трети своего жалованья Гарик отсылал жене в Москву, а оставшееся в два дня пропивал в ресторане. Последние двадцать восемь дней до получки он питался где и чем придется. В общаге Оськин безошибочно ориентировался на звук и запах, всегда появляясь в нужный момент в нужном месте. А что касалось выпивки, тут его интуиция достигла таких фантастических высот, что ему позавидовал бы любой экстрасенс. Как ни конспирировались обитатели гостиницы, прячась от начальства и лишних ртов, они были бессильны против Оськина. Стоило в какой-нибудь самой отдаленной комнате бесшумно откупорить бутылку спиртного, как в дверь уже скребся Гарик, хотя минуту назад его невозможно было сыскать.

Вскоре и Тенин, и Оськин уехали работать в Африку, потом опять встретились в России. Оськин рассекал по Москве на новенькой черной «Волге», глядя на дорогу сквозь рулевое колесо. Был уже конец восьмидесятых, Гарик начал активно деловарить с кооператорами, и Тенину было интересно узнать, в какой области. Однако беседы тогда не получилось. Не успели они опрокинуть по паре рюмок, как нить разговора была безвозвратно утеряна. Гарик сделался пьяненьким, начал отвечать невпопад, ну а после третьей рюмки из уст его поползла такая ахинея, что, слушая ее, можно было легко сойти с ума. Дальнейшее общение представилось Юрию бессмысленным, хотя они даже не успели приступить к горячему. И вот теперь, спустя два года, Тенин очень надеялся, что разговор с Оськиным все же состоится.