Полдень, XXI век, 2009 № 02 - страница 30

— Так, — смущенно сказал Евграфов. — Давно это уже было. У нас занятие по изучению приказов и указаний МВД было. Ну, начальнику показалось, что я с соседями разговариваю, поднял меня, отчитывать начал. А я ему говорю: «За что, Владимир Иваныч? Сижу спокойно, никого не трогаю, примус починяю»… Ну, с тех пор и пошло…

Он вышел из кабинета начальника, прошел к себе, сел за стол и, воровато оглянувшись на дверь, подняв телефонную трубку, стал набирать номер.

— Вика, привет, — сказал он, прикрывая трубку ладонью. — «Хванчкару» хочешь? А конфеты «Рафаэлло»?.. А меня?..

— Ну, не в вине счастье, — рассудительно сказали на другом конце провода, — без конфет я тоже могла бы обойтись, а вот то, что ты предложил на третье… Ты же знаешь, не могу отказаться от сладкого. Слушай, Колька, я ведь и располнеть могу! Как ты будешь объяснять жене, что у тебя вдруг появилась внебрачная дочка?

— Времени достаточно, чтобы придумать что-нибудь умное, — нетерпеливо сказал Примус. — Все-таки девять месяцев — не один день. Так что?

— О, господи! — засмеялась Вика. — Конечно же, приезжай. И «Хванчкару» свою захвати, о конфетах я уж не говорю!

Шесть звезд, образуя правильную окружность, все еще горели над миром.

Они были видны всю ночь, от заката до рассвета, они светили нагло и невероятно, опрокидывая все представления о вечности, космосе и звездных светилах. О них спорили, о них говорили, их свет вызывал дикие предположения, так же далекие от истинности происходящего, как представления Птолемея об устройстве Вселенной.

Небо манило и пугало новыми звездами, которые открывались глазам астрономов ежедневно, словно черная тьма космоса покрылась серебристыми мигающими язвочками, от которых не было спасения. Стала медно-красной Луна, она словно придвинулась ближе к Земле, она пугала округлостью своих, чудовищных боков, вздымала в океане многометровые волны, и на страны, что были близки к океанам и южным морям, накатывались цунами, ежедневно разрушая дома и унося в морские глубины людей. Словно чудовищные челюсти, волны перемалывали земляной пирог, принося вместо унесенных плодородных земель белый океанский песок, в котором сверкали золотые улитки и раковины, но до них уже никому не было дела — мертвый богач ничем не лучше живого нищего, живому нечего тратить, мертвому тратить некогда.

Начальник личной охраны Второго Пророка Постников был найден в номере одной из московских гостиниц при обстоятельствах, не исключающих самоубийство.

Это случилось за неделю до того, как Второй Пророк скоропостижно скончался в своей резиденции. Обыкновенная история — инсульт, недолгие муки и торжественные похороны, какие только могут случиться у того, в кого верила паства. Их показывала мировая телекоммуникационная сеть.

«Мы хороним не человека, — сказал Первый Пророк в траурной речи. — Мы хороним святого, прикоснувшегося к скрижалям истины и света, мы провожаем в последний заоблачный путь истинно верующего, который стремится к встрече с Создателем».

Жадная к жизни и не знающая прощения мысль одного из демиургов настигла Второго Пророка. К этому времени многие демиурги, сопровождаемые матерями, покинули Россию. Приближалось время преобразования мира, и страшно было подумать, чем эти преобразования закончатся и закончатся ли вообще. Происходящее пугало и вгоняло в тоску. Ощущение причастности к происходящему рождало острое чувство обреченности.

Старший оперуполномоченный УУР МВД России Роман Калгин погиб при возвращении в Москву. Пассажирский поезд на тупиковой линии врезался в цистерну с бензином, погибло двадцать семь человек из первого вагона, в том числе Калгин. Это могло быть случайностью, но Нечаев в случайность не верил, воспринимая происходящее как продолжение истории с Младенцами, и укрепился в этом мнении, когда через пять месяцев из Южного федерального округа сообщили, что старший оперуполномоченный уголовного розыска Николай Евграфов погиб при проведении спецоперации в Дагестане. Обезвреживали группу ваххабитов, засевших в частном доме. В ходе перестрелки случайная пуля угодила Евграфову в незащищенную шею. Через неделю после его гибели к Нечаеву пришла молодая женщина, назвавшаяся Викой. Даже неискушенный человек догадался бы, что женщина беременна, — так явственно платье обтягивало округлый животик. Вика попросила у Нечаева фотографию Николая Евграфова. Кадры еще не успели сдать дело в архив, поэтому Нечаеву без особого труда удалось выполнить ее просьбу — он просто взял последнюю фотографию Примуса из его личного дела и отнес ее в экспертно-криминалистический отдел, где с нее сделали несколько хороших дубликатов.