Полдень, XXI век, 2009 № 06 - страница 14
Валера еще раньше обратил внимание на некоторые несуразности в речи проводника. Они не казались ошибками; скорее, навевали воспоминания о чем-то давно ушедшем. Телкхассцы не отрицали, что посещали Землю и раньше. Видимо, при обучении гидов языку они воспользовались словарями, собранными во время предыдущего посещения.
— Нет, — с трудом ответил Валера. — Никто.
Он вздрогнул. Мимо них прошествовал двухметровый гигант, сложенный, как юный Аполлон. Кожа красавца была салатного цвета, из одежды на нем присутствовал только внушительный костяной гребень на голове. Валера невольно перевел взгляд ниже. Однако нижнюю половину тела великана скрывали битком набитые яркие пакеты, которые он тащил в руках. Из одного торчал хвостик морковки, из другого — пластиковая упаковка пиццы «Восемь сезонов», точь-в-точь такая же, как в «Полосе» недалеко от Валериного дома.
— Продукты поставляются прямо с Земли или вырабатываются здесь аналогичные, — пояснил гид, увидев, куда смотрит Валера. — Самое главное для нас — душевный комфорт наших работников.
— Кто это? — осведомился землянин, указывая на гиганта.
— Дворецкий-биоробот, — пояснил гид. — Если вы пройдете тест и останетесь здесь, советую вам приобрести такого. Очень удобно.
— Наверное, дорого стоит? — спросил Валера.
— Базовая модель — нет, — ответил гид. — Но обычно жены раньше или позже требуют купить дворецкого с расширенным набором функций. У этих модификаций более развит интеллект, загружены в память все романы, написанные на Земле за последние сто лет, и что-то там еще, не помню… Ну, вы же понимаете — женщины. Им здесь немного скучно. Дворецкие развлекают их, используя для этого все достижения современной науки, пока муж пылает в горниле познания.
Он улыбнулся и подмигнул Валере.
— Понимаю, — ответил тот.
— Вот те — подороже, но вполне терпимо, — закончил гид.
Туман уже почти рассеялся, и стало понятно, что день будет тихим и солнечным — образцовый денек бабьего лета.
— Но ведь… — пробормотала я, — Ирина не скучала бы так сильно… Все же она не только член семьи, которых берут за компанию… Она бы занималась музыкой.
Валерий Семенович снова улыбнулся. От этой улыбки он постарел лет на двадцать и несколько мгновений выглядел абсолютно дряхлым стариком.
— Музыка — не физика, — сказал он, помолчав. — Она требует меньше времени. Вдохновение приходит не так часто… Я знаю, я же видел.
— Но Лапута — это же временно, — сказала я. — Потом…
Валерий Семенович отрицательно покачал головой.
— Где бы вы ни жили потом — это будет та же самая Лапута. Летающий остров, который парит в облаках и садится на Землю только для того, чтобы раздавить мятежный город.
— Надя! — услышали мы крик через открытую дверь.
Я словно очнулась.
— Простите, я совсем заболтал вас, — спохватился и Валерий Семенович. — Идите скорее, еще опоздаете.
Он спрятал свой билет на Лапуту в карман рубашки. Я двинулась к дому. Но была какая-то еще мысль, бродившая по закоулкам сознания и не дававшая мне покоя. Когда я поднялась на вторую ступеньку крыльца, я поняла, что это была за мысль. Я обернулась. Валерий Семенович — хотя какой к черту Валерий Семенович, просто Валера — еще был в своем саду.
— Так вам тридцать два года? — спросила я.
— Нет, — сказал он.
— Но в билете, — начала я озадаченно.
— Мне тридцать три, — перебил меня Фамусов. — А что, не похоже?
Я подумала, что вряд ли он оценит всю глубину и мудрость совета, если я намекну ему на то, что волосы надо бы покрасить.
— Да нет, похоже, — сказала я. — Только… эээ… стрижка у вас какая-то… немодная.
— Да? — удивился Фамусов и провел рукой по волосам. — Никогда не замечал. Надо будет заглянуть в парикмахерскую, может, что-нибудь посоветуют.
— Вы советуете мне остаться здесь? — спросила я.
Валера пожал плечами.
— Ну, зачем же… Таких ощущений здесь вы точно никогда не испытаете. Поддержание подобных скоростей выходит за пределы человеческого организма.
Я заколебалась на миг — обидеться мне или засмеяться. Фамусов действительно был очень несчастлив, но это не означало, что я тоже посыплю себе волосы пеплом и зарыдаю об утраченной Земле. Я засмеялась — и, глядя на меня, расхохотался и мой сосед, мой ровесник с мертвыми глазами старика, нелепый, как чучело, со своими седыми патлами, опирающийся на витую решетку между нашими садиками.