Полдень, XXI век, 2012 № 08 - страница 9
Второй раз за вечер он занял исходную позицию, расстегнул нижние пуговицы рубашки, без суеты прицелился и торжественно произнес:
– Нас грубо прервали.
И пустота наполнилась. Инь впитала в себя Ян.
Наконец-то… ох, наконец-то!
В бухте сильно штормило, корабль бросало вперёд и назад.
Возвратно-поступательный кайф.
Немая красотка не стонала, а неистово мычала, и это возбуждало, как ни что другое. Виктор зарычал в ответ: его главный калибр стремительно готовился к залпу – вопреки отчаянным приказам командования «Отставить!!!». Он изо всех сил сдерживался. Партнёрша в ожидании приподнялась на руках и беспорядочно била задницей в подушку…
Дверь открылась легко и непринужденно, будто не была заперта, будто не существовало в природе никаких шпингалетов. Покатился по полу вырванный шуруп. На пороге стоял генерал-майор Сычёв, начальник Северо-Западного управления по борьбе с организованной преступностью.
Как во сне.
Если смотреть от двери – ракурс отличный, кинорежиссер бы выбрал именно эту точку. Главное, хорошо видны детали. Герои-любовники застыли, так и не сообразив разомкнуть контакт. Было общее оцепенение. Движение сохранялось только на экране видеодвойки.
Вообще-то Виктор Неживой не терялся ни при каких ситуациях: когда «калашников» метит тебе грудь, когда приходишь в гости к бабе, а она не открывает… всё было, всё тлен. Но у сна свои законы. Генерал-майор и просто майор молча смотрели друг на друга. Что говорят в таких случаях, Виктор не знал – опыта не хватило, рефлексы подвели. Так же молча товарищ Сычев отступил на шаг и прикрыл дверь.
Кошмарное видение…
Был – или не был?
– А генерал-то еще не ушел… – пробормотал Виктор, покачнувшись, и композиция распалась.
Он принялся натягивать трясущимися руками брюки, повторяя и повторяя с тупым удивлением: «А генерал-то еще не ушел…». Девица сползла со стола, в ее обиженных глазах вспыхивало и гасло, как реклама на ночном Литейном, одно огромное слово:
ОБЛОМ!
Да, облом был грандиозный, но чувства майора выражались совершенно другими формулами. «Пропади все пропадом… – думал он. – Столько лет впустую… Мне уже тридцать три… На “землю” опустят… Или в охрану идти, к барину…»
Однако выучка взяла свое, ступор был побежден. Первым делом Виктор подписал женщине пропуск, проставил время и погнал её на хрен. Вернув на место трусики, она чиркнула в блокноте:
«Ещё увидимся?»
– Иди, иди, увидимся.
Не до баб, ей-богу, когда голова занята главными вопросами бытия.
Хотя…
И баба может стать свидетелем, если найдётся, кому допросить.
Она уходила. Он бессознательно фиксировал взглядом её сочную задницу и думал о последствиях. Задница – и последствия; до чего же подходящее сочетание слов…
Гостья видела Гаргулию, а это – приговор ему, Неживому. Он самолично выписывал ей пропуск, значит, на вахте остались паспортные данные. Кому надо, съездит к ней и побеседует. Пусть и не сразу, в Управлении столько всего случилось, пока ещё разгребут эту кучу… Придётся решать.
«Не жить тебе», – так, что ли?
Получается, так…
– У тебя дома есть ковёр? – остановил он её.
Неожиданный, конечно, вопрос. Она кивнула.
– На полу или на стене?
Она показала на стену.
– Большой?
«Вот такущий!»
Витино любопытство вовсе не было нелепым, наоборот, – сугубый прагматизм. «Ковёр» в ментовской терминологии – это самый простой и естественный способ вынести из квартиры тело, не вызвав подозрений.
– Годится. Завтра вечерком жди в гости. И хотелось бы, чтоб мы наконец были одни, а не как в моём дурдоме.
Просияв, она закивала, закивала… Влюбилась, очередная дурочка. Ну что ж, тем проще.
В один миг она стала трупом, не сознавая этого. Забавно было наблюдать за ходячим мертвецом, практически зомби. Неживой знал, что будет дальше: видел, как будто это уже случилось. Он звонит в дверь – ему с радостью открывают. Он убеждается, что в квартире никого, а затем… ладно, к чёрту подробности. Не впервой. Тело он выносит в ковре, как бывало пару раз до того… В каком смысле – бывало? Ну, просто в ковре – это и вправду привычно, все опера так делают, когда припрёт.
Груз – в фургон. Куда везти тело и как от него избавиться – зависит от личных связей и традиций той организации, где ты имеешь честь служить.