Поле заколдованных хризантем<br />(Японские народные сказки) - страница 21

— Дедушка, не топи собаку, — попросил Сабуро, — отдай ее лучше мне. А я тебе одну йену заплачу.

— За собаку одну йену заплатишь? — удивился старик. — Что ж, забирай!

Отдал Сабуро старику монетку и получил за нее собаку.

— Идем, собачка, ко мне жить, — говорит. — Никто тебя больше обижать не будет.

И на третий день вновь получил Сабуро от отца монетку в одну йену и на базар отправился.

— Только ты, сынок, не трать деньги попусту, — попросил отец. — То, что ты кошку с собакой от смерти спас — это хорошо. Да вот только дал я тебе сегодня последнюю монетку, ничего больше у нас нет.

Пришел Сабуро на базар. Ходил-ходил, да так ни с чем и ушел. Идет по лесу, вдруг видит — на опушке дети играют. Остановился посмотреть — а у детей в руках маленькая обезьянка бьется-вырывается.

— Что же вы, негодные, делаете? — закричал Сабуро. — Зачем мучаете маленькую обезьянку?

— Глупая это обезьянка, ничего делать не умеет. Такую и помучить не жаль, ответили дети.

— Отдайте мне обезьянку, я вам за нее одну йену заплачу, — предложил Сабуро.

— И правда заплатишь? — не поверили дети. — Забирай ее скорее!

Схватили дети монетку и прочь побежали.

Погладил Сабуро обезьянку и говорит:

— Маленькая ты еще, потому и не знаешь, как опасно одной по лесу гулять. Не понесу я тебя в деревню, а отпущу на волю. Беги скорее!

Обрадовалась обезьянка, склонилась перед Сабуро в поклоне, а потом быстрее в горы поскакала.

А тем временем совсем темно стало. Идет Сабуро по лесу и думает: «Как теперь отцу на глаза показаться — ни покупок, ни денег у меня нет». Сел он под большое дерево, думать стал, что ему дальше делать. Вдруг слышит — зовет его кто-то: «Кя, кя, кя!». Обернулся — стоит перед ним маленькая обезьянка.

— Зачем ты назад вернулась? — удивился Сабуро. — Опасно здесь, скорее уходи!

Заговорила тут обезьянка человеческим голосом:

— Пришла я, Сабуро, поблагодарить тебя за спасение. Рассказала я о твоем добром поступке своему дедушке. Очень он захотел тебя увидеть. Знай же, Сабуро, что мой дедушка царь всех обезьян!

Подивился Сабуро — какие только чудеса на свете не случаются! Очень ему любопытно стало на обезьянье царство посмотреть.

— Ладно, говорит, — веди меня к своему дедушке.

Отправились Сабуро с обезьянкой в дорогу. Долго они шли: и в ущелье спускались, и на гору поднимались, и лесом густым пробирались. Подошли они, наконец, к большим скалам. Смотрит Сабуро, а в скалах — настоящий дворец построен, и стражники с копьями у ворот стоят. Огромно царство обезьяньего правителя. В центре костер горит, да так ярко, что светло во дворце, как днем. А в глубине — сам царь обезьян восседает. Совсем старым он оказался, морщинистым, из ушей седые пряди волос спускаются.

— Входи, Сабуро, в мой дворец, — пригласил юношу царь. — Поведала мне внучка о том, что ты ее от смерти спас. Если бы не ты, была бы у нас большая беда. Будь в моем дворце желанным гостем, живи с нами, сколько пожелаешь!

Принесли тут слуги всякие угощения, стал царь Сабуро потчевать. А потом обезьяны для Сабуро всякие трюки показывать стали, совсем как в театре. Очень Сабуро у царя обезьян понравилось. Но вот пришло время и домой возвращаться.

— Хочу я на прощание сделать тебе подарок, — сказал царь обезьян. — Это самая чудесная вещица, что есть в нашем царстве. Она ведь сродни молоточку счастья — все принесет, что пожелаешь.

Протянул он Сабуро красный мешочек, а в нем маленькая монетка лежит. Поблагодарил юноша царя и домой отправился. Вернулся он в деревню с первыми петухами. Смотрит — на пороге дома отец стоит.

— Где ты был, Сабуро? — спрашивает. — Всю ночь я тебя прождал, глаз не сомкнул. Изболелось мое сердце от тревоги за тебя.

— Прости меня, батюшка, — сказал Сабуро. — Не хотел я тебе боль душевную причинять. Да только случилось со мной чудо — достался мне в подарок от царя обезьян красный мешочек, а в нем волшебная монета. Будем мы теперь с тобой, батюшка, богато жить. Никогда больше ты нужды знать не будешь.

Рассказал Сабуро отцу о том, что с ним ночью приключилось: и о внучке царской рассказал, и об обезьяньем повелителе, а потом и говорит: