Поле заколдованных хризантем<br />(Японские народные сказки) - страница 26

— Сам знаю, что должен говорить, — вновь отвечает лиса.

— Коль знаешь, добавь: «Дома у нас, старуха, не жарко вовсе, вот усну — ноги замерзнут. Принеси-ка соломенный мешок да ножки мои укутай!»

— Сам знаю, что ноги греть надо! — рассердилась лиса. — Неси мешок, старая!

Побежала старуха, мешок принесла, а в мешке — сено.

— Эй, старик, — говорит, — надо бы тебе в мешок по пояс забраться, сено тебя и согреет.

— Сам знаю! — говорит ей лиса. — Я всегда люблю ноги в мешке с сеном греть.

Помогла старуха лисе в мешок залезть и опять учить стала:

— Послушай, старик, теперь ты мне должен сказать: «Завяжи мне, старуха, ноги соломенной веревкой, а то ветер продувать будет!»

— Сам знаю! — отвечает ей лиса. — Не хочу я, чтобы ветер меня обдувал.

Схватила старуха соломенную веревку и ноги стариковы сверху донизу обвязала.

— Спи, — говорит, — старик, отдыхай!

А лиса-то и впрямь согрелась, ее ко сну и потянуло.

Тут как раз настоящий старик вернулся. Тот, что на левый глаз слепым был.

— Эй, старуха, — кричит, — я с базара пришел!

— Что за чудеса сегодня творятся! — всплеснула руками старуха. — Оба на одно лицо! Только у того правый глаз не видит, а у этого — левый!

— О чем это ты говоришь? — удивился старик.

Взяла его старуха за руку и в дом повела. Вошел он и видит — спит в комнате лиса, веревками перевязанная. Узнал ее старик и говорит:

— Вот бесстыжая лисица! Отомстить мне надумала за то, что спугнул ее сегодня.

Услышала лиса голоса, проснулась. Поняла, что во сне вновь свой лисий облик приняла. Хотела было вскочить, да не может — крепко веревки держат. Рванулась она вправо, рванулась влево — да куда там! Взмолилась тогда лиса:

— Отпусти меня, старик, отпусти меня, старуха! Не буду никогда вас больше морочить!

— Ладно уж, — сжалился над лисой старик. — Уходи прочь, да в другой раз думай, прежде чем с людьми тягаться.

Развязали они лису и отпустили. С тех пор никто в деревне лису Ямада не видывал. Ушла она из тех мест. А вместе с ней беды и напасти ушли.

Случилась как-то темная безлунная ночь. Мало кто решился отправиться в море. Рыбаку же захотелось счастья попытать. Далеко от берега отплыл рыбак, сеть закинул и стал ждать. Вдруг откуда ни возьмись налетел ветер, и раздался из темноты страшный голос:

— Судьба и наказание — вот закон этой жизни! — загромыхал он.

«Кто это здесь посреди моря разговаривать может?» — удивился рыбак.

— Устал я, притомился… Все в жизни — тщета… А что это там впереди? Никак остров? — снова заговорил сам с собой неведомый голос. Страшным он был, громким, будто ударял невидимый великан кувалдой о прибрежные скалы. — Да, этот островок — именно то, что мне нужно… — продолжал голос и вдруг как закричит: — А это что еще за человечишко здесь плавает?!

Понял рыбак, что заприметила его темная сила. Поднялась вдруг на море высокая волна, подхватила лодку, перевернула. Плывет рыбак в темноте, захлебывается. «Вот и смерть моя пришла», — думает.

А потом вдруг все стихло, спокойным стало море, будто и не было волны, да и никакого голоса не было. Смотрит рыбак плывет ему навстречу большое бревно. Ухватился рыбак за него, дух перевел и воскликнул:

— Не знаю, кто ты, мой спаситель, но благодарю тебя за то, что не дал мне погибнуть в пучине вод. Покажись мне, кто ты, человек ли, дух ли?

Поднялся тут легкий ветерок, и предстал перед рыбаком его спаситель. Глянул рыбак, да чуть было бревно от страха из рук и не выпустил. Было у него лицо черное-пречерное, круглое, как большой шар, а на лице том ни глаз, ни носа, ни рта не было. Понял рыбак, что не человек его спас, а оборотень.

— Кто ты и откуда взялся? — прошептал еле слышно рыбак.

— Не человек я, а Дух чумы, — гордо ответил оборотень. — Приказал мне Главный Дух болезней, тот самый, чей голос слышал ты над морем, заразить этот остров чумой.

— Что ты, что ты, — взмолился рыбак, — умоляю тебя, не посылай на наш остров дурных болезней!