Полет бабочек - страница 13

Еще днем, когда они бродили среди деревьев, звуки джунглей просто околдовали его. В Англии лес — это спокойное место, где тишину нарушает лишь шорох собственных шагов по сухим сосновым иголкам, а звери и вовсе не попадаются на глаза. Здесь же воздух пронизывали крики птиц и обезьян, слышно было, как где-то падают ветки, как в подлеске снует разнообразная живность, какой-нибудь зверек мог выбежать навстречу, другие предпочитали скрываться в густых зарослях. Плотный воздух был горячим и влажным — казалось, что идешь сквозь теплую вязкую субстанцию.

Когда он увидел наконец свою первую морфиду — ее голубые крылья блестели на солнце, как витражные стеклышки, — он почувствовал знакомое напряжение плоти в штанах. Это было нечто такое, что он не мог объяснить и уже давно забросил все попытки сделать это. Еще с самого юного возраста его тело иногда — только иногда — вело себя подобным образом, когда он возбуждался, заметив бабочку или поймав ее. Это не доставляло ему никаких неприятностей, пока он в одиночестве скитался по полям Англии, — и случалось это не часто, а только когда он охотился за особенно редкими экземплярами, — однако если он был не один, то, по меньшей мере, возникало чувство неловкости. Но сейчас, сняв шляпу и прижимая ее к груди обеими руками, он наслаждался этим ощущением, когда отвердевшая плоть стала распирать бриджи при виде еще одной морфиды, а затем и парочки блестящих бабочек из семейства белянок.

Эрни наконец повернулся на бок и уже не храпел. Впрочем, из-за ночных звуков, доносившихся из леса, тише не стало, и Томас уже сомневался, удастся ли ему вообще заснуть. Он накрыл рукой пах и стал думать о Софи. О своей дорогой, милой Софи. О том, как ее крохотные тоненькие ноздри краснеют на морозе. О том, как она топает ножкой от досады, но при этом никогда не теряет хорошего настроения. Вспомнил, как они впервые занимались любовью, но не сразу же в день свадьбы — тогда ей хотелось, чтобы он просто обнимал ее, — а спустя две ночи. Ее полные груди были нежными и гладкими, а соски — холодными наощупь. Она вся дрожала, когда он вошел в нее в первый раз, но на следующую ночь сама притянула его к себе, в нетерпении задирая подол ночной рубашки. Лунный свет из окна серебрился в ее волосах, а глаза казались совершенно черными в полумраке. Через неделю она начала двигаться под ним, издавая тихие звуки. К тому времени она, водя его рукой, уже показала ему, где надо ласкать, чтобы доставить ей наибольшее удовольствие, и теперь они оба знали тела друг друга так же хорошо, как свои собственные.

Однажды он чуть было не занялся с ней любовью в парке, в укромном лесистом уголке, когда она отправилась вместе с ним собирать бабочек. У него был с собой плед, на котором они расположились рядом, в стороне от лесной дорожки. Он вспомнил, как поцеловал Софи и ее мягкий язычок затрепетал в ответ, словно крылья бабочек в банке, что стояла под боком. Одной рукой он опирался о землю и, когда поскреб почву, почувствовал сырой запах грибов. Ему захотелось придвинуться, чтобы лечь сверху, рот ее раскрылся шире, но, когда он начал поднимать ей юбки, она оттолкнула его руки и села.

— Не здесь, Томас, — попросила она.

— Все будет хорошо, — выдохнул он, — Никто не увидит.

Он стал покрывать ее лицо настойчивыми поцелуями, но она отстранилась и поднялась на ноги. Софи смотрела на него сверху вниз, а над ней возвышались стволы и ветви мощных дубов, светлые ее волосы выбились из прически и развевались вокруг лица. Руками она упиралась в бока — вне всякого сомнения, думая, что тем самым остужает его пыл, но он еще больше возбудился. Все же он отвернулся от нее и принялся собирать свои снасти, а она тем временем сложила плед и отряхнула юбки.

Томас издал приглушенный стон и повернулся на бок; он отнял руки от неспокойного места, дабы не искушать себя, и сложил их под щекой.

Но уснуть никак не получалось. Наконец ему все же удалось отвлечься от мыслей о жене, и он стал думать о дне предстоящем, что вызвало волнения иного рода. Совершенно очевидно, что в этой стране опасности подстерегают на каждом шагу, и это обстоятельство не могло не тревожить. Если не змеи и гигантские пауки, то кусачие муравьи, колючие растения или москиты, а то и болезни всякие. А еще аллигаторы. Его предшественникам даже грозила другая напасть — со стороны местного населения; ведь был же случай, когда один ученый нечаянно подслушал, как индейцы, помогавшие ему в экспедиции, строили планы с намерением его убить. И только знание языка спасло этому человеку жизнь. Томас поклялся выучить по возможности все необходимые языки. Во-первых, это португальский, но есть еще и общее индейское наречие, língoa geral, которое понятно всем племенам. Да, но когда же всем этим заниматься? Трудно будет найти время между сбором материалов, их консервацией и изучением. Надо завтра же поговорить об этом с остальными.