Полет ворона - страница 3

Я не то чтобы… ладно, я не то, что не люблю детей, но мне нечего им сказать. И меня тоже не интересует все, что они могут сказать. Что они могут знать в их возрасте?

Дети, бывало, приходили ко мне в мастерскую в подвале, но они никогда не беспокоили меня, когда я там. У Долли не много правил в доме, но тем, что есть, вам лучше следовать, или вам вход будет заказан. Например, нельзя приносить наркотики или выпивку в ее дом. Первый раз, и тебя не будут пускать сюда две недели. Если это повторится, это будет последний визит.

У меня, вообще, есть два моих личных уголка. Подвал, и то, что Долли называет моим логовом. Она там все действительно круто устроила. Там большое темно-красное кожаное простое кресло, и телевизор с плоским экраном и наушники, так что я могу смотреть новости без достающих воплей всех этих детей. Одна стена — под книжные полки. На других — карты разных мест, где я был. И большое окно, так что я могу видеть весь двор.

Иногда я сидел там, и Альфред Хичкок прогуливался мимо окна.

Время от времени пара мальчишек забредала в логово. Если моя дверь открыта, они знают, что могут просто войти. Иногда девочки тоже заходят.

Мальчики всегда хотят поговорить про Вьетнам. Это была моя ошибка, я думаю, но мы никогда бы не смогли купить дом, который бы понравился Долли, если бы я не сказал, что я ветеран, и не показал им документы, чтобы это доказать. Город такого размера, особенно скрытый в бухте, быстро разносит слухи.

— Ты когда-нибудь убивал? — это их любимый вопрос.

Я всегда говорю им и правду и ложь, одновременно.

— Да, — всегда говорил я им, — но это война. Я никогда не убивал того, кто не пытался убить меня.

Они думают, что я из пехоты. Так написано в документах. Никаких спецвойск, никакой армии рейнджеров, просто обычное мясо.

Это все тоже ложь. Я был во Вьетнаме, это да. И во многих других местах. Но я никогда не носил форму, и я никогда не носил собачьи бирки[1].

.

— Тебя бесит, когда люди говорят, что они против войны? — хотели они знать. Они имели в виду, что тот ад, который творился в Афганистане, перекинулся на Ирак. Некоторые из их родственников рассказывали им истории, о том, как это больно, сражаться за свою страну и чувствовать ненависть за это.

— Меня это не злит, — всегда отвечаю я. И эта часть — правда.

— Мой отец говорит, что Джейн Фонда предатель, — сказал один из них один раз. Я понимал, к чему он ведет.

— Могу понять, почему он так думает, — ответил я.

— А ты так думаешь? — спросила одна из девочек. В этом возрасте они намного сообразительнее, чем мальчики.

— Я не тот человек, чьи мысли что-то значат, — сказал я им. — Вот вы те люди.

— Почему?

— Потому что единственная причина, по которой кто-то слушает таких, как Джейн Фонда, это то, что люди обращаются с ними, как будто они важны. Человек становится знаменитым и начинает думать, что он особенный. Если кто-то достаточно большая звезда, журналисты задают ему вопросы о том, о чем он не имеет никакого понятия, но их поклонники хотят знать, что думает знаменитость. Джейн Фонда никогда не была солдатом. Она не политолог и не историк. И она не эксперт по Юго-Восточной Азии. Но если она созывает пресс-конференцию, все явятся на нее. Вот так все происходит.

— Это правда! — сказала другая девочка, поддержав меня. Такое строгое маленькое веснушчатое личико, в больших очках, отчего она была похожа на сову, похоже, ей часто приходилось стоять на своем. — Однажды я видела Бритни Спирс по телевизору. Они спрашивали ее о глобальном потеплении. Я готова поспорить, что для нее глобальное потепление — это сломанный кондиционер.

Я заметил, как Долли легко улыбнулась мне из-за плеча девочки. Не описать, как я ценю то, что я почувствовал из-за этого.

Утром после того дня, когда я нашел Альфреда Хичкока, я сказал Долли, что собираюсь в город. Мне всегда нужны какие-то мелочи для моих проектов, и она знает, что я никогда не покупаю ничего через Интернет. Я спросил ее, хочет ли она, чтобы я привез ей что-нибудь, и она сказала, что всегда говорила: «Сюрприз!»

Сначала я остановился у питомника и купил для Долли кучу всего. Гей-пара владеет этим местом. Они без ума от Долли. Я не знаю, как они относятся ко мне, но это не имеет значения. Ни для них, ни для меня.