Полигон - страница 11

Внезапно над полигоном трескуче прокатился удар грома. Налетел ветер, и распахнутые половинки окна задребезжали. «А ведь разобьет их! — забеспокоился Евгений. — Надо закрыть…» Вскочив, он захлопнул окно, опустил шпингалет и снова лег в постель. Натянул поверх простыни одеяло.

В это время кто-то вбежал в общежитие, у Евгения мелькнула догадка: «Это — Толька… Видать, гроза вспугнула!»

А через минуту в дверь проскользнула крупная фигура друга.

— Чего не спишь, Женя? — спросил Русинов.

— Да вот гроза мешает… А ты где задержался?

— Рыбачил с Микульским на озере. Ох, и клюют караси, отбоя нет!

Раздевшись, он забрался под одеяло. Поворочался, укладываясь и подтыкая подушку, облегченно спокойно задышал.

— Слушай, Толя, мне кажется, ты не туда удочки забрасываешь!..

— А-а, ты вон о чем! — рассмеялся товарищ тихо. — Что ж, нравится она мне. Жаль, что замужем…

— Зачем же тогда встревать в интрижку? Ведь это дурно пахнет.

— Ай, чего ты пристал?.. Что, и поговорить уже не смей с женщиной? Не корчи из себя святого. И давай лучше спать.

Из-за шума дождя голоса их еле улавливались. Все еще доносились раскаты грома.

— Святого я из себя не корчу и о женщине мечтаю, — сказал Евгений. — Но о такой, которая бы стала спутницей жизни.

— Я тоже за такую женщину. Если бы она завтра встретилась, то завтра бы и женился на ней. А пока что прикажешь делать?.. Тебе тоже советую не записываться в монахи. Я давно заметил, как поглядывает на тебя официантка Люда.

— Нужна она мне, рыжая! Пусть засматривается на других.

— Напрасно. Может, ей и нужен всего лишь один твой поцелуй, и она потом всю жизнь будет счастливая… Все, спим.

Русинов уронил голову на подушку и затих. Уснул или притворяется?.. Пожалуй, уснул. На бессонницу тут не жалуются.

— Надо и мне спать, — пробормотал Евгений. — Ох, и Толька! Опять чудачество… — шевелил он беззвучно губами, засыпая.

Через неделю танкисты покидали полигон. Проверив, все ли взято, Анатолий Русинов с чемоданом в руке и шинелью под мышкой вышел из пустой уже казармы. Боевые машины выстроены в походную колонну на обочине изъезженной дороги. Танкисты стояли несколько в стороне, на живописной поляне. Разбившись на группки, большей частью поэкипажно, судачили о предстоящем отъезде. Вился папиросный дымок, слышались шутки и смех.

День уже давно был в разгаре. С утра парило, и горизонт терялся в дымке. Казалось, плывущие вверху облака рождаются на краю неба и уплывают неведомо куда. Настроение у Русинова было приподнятое. И не только потому, что возвращались в часть, — за прошедшие ночные стрельбы его взвод получил высокую оценку. Тем самым лейтенант вернул расположение к себе старших начальников.

Анатолий имел цепкую крестьянскую натуру, помогавшую его далеким предкам стоически переносить жизненные невзгоды, а ему, их потомку, — тяготы и лишения армейской службы. Причем некоторые трудности, по определению веселых приятелей, он сам себе и создавал, чтобы потом мужественно преодолевать. В полку его считали, несомненно, популярной личностью в том смысле, что о нем можно было рассказать не одну забавную историю.

Ничего, тот промах — уже достояние истории. В будущем Русинов еще не раз покажет себя.

— Толя!

Разгонисто шагая и совершая в мыслях разные геройские дела, он не заметил заведующую столовой Сулиму, которая хотела что-то сказать. Остановился, весь озаряясь улыбкой. Ее привлекательное, тоже улыбчивое лицо дышало свежестью и лаской. Сияли зеленоватые глаза, подрагивали крутые брови, рдели розовые щеки.

— Добрый день, Люба! — приветствовал ее, пожимая руку; молодым, радостным трепетом наполнилось его тело. — Вы, я вижу, тоже свертываетесь! — И кивнул в сторону убранных палаток, автомашин.

— А что, мы хуже вас, что ли! — задиристо отвечала она, смеясь.

— Когда отъезжаете?

— Как только погрузимся… Собственно, почти все уже на машинах, девушки и шоферы постарались. Теперь бы самую большую палатку еще затянуть — и порядок.

Анатолий видел, что обеденная палатка, свернутая в большой, выше человеческого роста рулон, уже связана, около нее стоит грузовик с открытым бортом.