Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - страница 11
Четвертая глава — «Политическая цензура в 1940-е — 1991 г.» — посвящена функционированию уже сложившихся и отлаженных цензурных механизмов в условиях стагнации, кризиса и развала советской политической системы. Попытки что-либо изменить в формах идеологического руководства и политической цензуры были вызваны общей стратегией во взаимоотношениях между властью и обществом, которые партия стремилась модернизировать любыми способами, не утрачивая при этом своей руководящей роли. Эти процессы проходили уже на фоне ослабления «железного занавеса», растущего влияния международной общественности, особенно после подписания СССР Хельсинского акта. В этот период советская политическая цензура предпочитала избавляться от наиболее авторитетных оппозиционеров путем их высылки за границу. В отношении остальной советской интеллектуальной элиты использовались различные методы воздействия, включая и «профилактическую обработку», и вызовы на беседу в Ц.К. В этих условиях Главлит выполнял вспомогательную функцию, утратив в какой-то степени прежнее идеологическое могущество. Демократические процессы, гласность, отмена цензуры в связи с принятием Закона о печати и других СМИ (1990) привели к ликвидации Главлита в конце 1991 г. Эта дата является завершающей в истории советской политической цензуры, однако вовсе не означает, что этот важнейший институт политической власти утратил свое значение и могущество.
В заключении подведены основные итоги исследования, сформулированы важнейшие теоретические и научно-практические выводы, выдвинуты перспективы дальнейших научных направлений исследования в этой области.
Глава I.
ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ЦЕНЗУРЫ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА
Историография проблемы[2]
Цензура долгое время оставалась за пределами советской историографии. Понятно, что в обществе, в котором официально отрицалось наличие цензуры, любые попытки изучения даже дореволюционной истории цензурных органов рассматривались как вероятность возникновения нежелательных аллюзий. Именно этим объясняется, что в советское время появилось только несколько специальных работ, посвященных дореволюционной цензуре. Однако и они носили справочно-информационный, библиографический (Л.М. Добровольский>{14}) и архивно-источниковедческий характер (М.Л. Лурье, Л.И. Полянская>{15}) или касались в большей степени литературоведческих вопросов («Гёте в русской цензуре», «Гейне в русской цензуре», «французские писатели в оценках царской цензуры» и пр.), которые рассматривались в статьях Л.И. Полянской, С. Рейсер, А. Федорова и др.>{16} Несмотря на их несомненную ценность, эти исследования нельзя рассматривать как продолжение традиции дореволюционной историографии по истории цензуры в Российской империи, представленной такими авторами исчерпывающих исторических полотен как М.К. Лемке>{17}, А.М. Скабичевскиий>{18}, П.К. Щебальский, В. Розенберг, В. Якушкин, В.В. Сиповский>{19} и авторами локальных исследований — Н.В. Дризеном (театральная цензура), А.Н. Котовичем (духовная цензура), А. Мазоном (Цензурный комитет)>{20}.
Изучение истории советской цензуры отечественными историками началось только в начале 1990-х гг. практически с момента ее ликвидации как в правовом (Закон о печати и других СМИ. 1990 г.), так и в организационном плане (ликвидация Главлита в декабре 1991 г.). Поэтому историография этой проблемы условно разделяется на ту, которая сформировалась до 1991 г., и новейшую, возникшую после 1991 г. Эти две основные группы исследований отличаются друг от друга существенными особенностями. На первом этапе значительную роль сыграли зарубежные историки, советологи, филологи, исследования которых строились на документах открытой печати зарубежных архивов, многочисленных свидетельствах и воспоминаниях деятелей русского зарубежья. Работы зарубежных авторов, которые первыми приступили к исследованию советской цензуры, надолго определили ключевые подходы и оценки, а также исследовательские направления в области изучения советского общества. Зарубежная историография до 1991 г. представляла собой своеобразный период «изучения России без России».