Политическая экономия рантье - страница 26

На первой стадии центр тяжести лежит в производстве на себя, на рынок поступают лишь «излишки продуктов»; эта стадия характерна для начальных форм развития меновых отношений. Постепенно рост производительных сил и обострение конкуренции приводят к перемещению центра тяжести в сферу производства на рынок. Внутри хозяйства потребляется лишь незначительная часть общего количества производимых продуктов (такого рода отношения часто приходится наблюдать теперь в земледелии, в области крестьянского хозяйства). Но процесс развития на этом не останавливается; общественное разделение труда прогрессирует и, наконец, достигает такого пункта, когда типичным становится массовое производство на рынок, причём внутри хозяйства производимые им продукты не потребляются совсем.

Каковы же те изменения в мотивах хозяйствующих субъектов, в их «житейской практике», которые должны были происходить параллельно этому процессу?

Кратко на это можно ответить так: уменьшается значение субъективных оценок, основанных на полезности. Вначале «man stellt (um in heutiger Terminologie zu sprechen) noch keine Tauschwerte her (die rein quantitativ bestimmt sind), sondern ausschliesslich Gebrauchsgüter, also qualitativ unterschiedliche Dinge»[127]. Наоборот, на более поздних степенях развития годится пословица: «der gute Hausvater soll mehr bedacht sein auf den Profit und die lange Dauer der Sachen, als auf eine momentale Befriedigung und gegenwärtigen Nutzen» [128].

В самом деле. Натуральное хозяйство предполагает, что производимые им «блага» имеют для него потребительную ценность; на следующей стадии перестаёт иметь значение потребительная ценность «излишка»; дальше уже большая часть производимых продуктов не оценивается субъектом хозяйства по её полезности, так как последняя для него не существует; наконец, на последней стадии весь производимый единичным хозяйством продукт не представляет внутри хозяйства никакой «полезности». Таким образом, типичным становится полное отсутствие основанных на полезности оценок благ со стороны производящих их хозяйств[129]. Но не нужно думать, что так обстоит дело лишь с продавцами. Не лучше обстоит оно и с покупателями. Это особенно ясно проявляется при анализе оценок торговцев. Ни один торговец, начиная с самого крупного оптовика и кончая самым мелким разносчиком, не думает вовсе о «полезности» или о «потребительной ценности» своих товаров. В его психике просто нет того материала, который тщетно старается разыскать Бём-Баверк. Несколько сложнее обстоит дело с покупателями, покупающими продукты потребления (о средствах производства речь будет ещё впереди) для себя. Но и тут нельзя идти по пути, предложенному Бём-Баверком. Ибо каждая «хозяйка» в своей «практике» исходит от установившихся цен — с одной стороны, и суммы имеющихся в распоряжении денег — с другой. Только в этих пределах может происходить известная расценка по полезности. Если за некоторое количество денег можно купить x товаров A, или y товаров B, или z товаров C, то всякий отдаёт предпочтение тому товару, который для него наиболее полезен. Но такая оценка предполагает рыночные цены. Далее. Оценка каждого данного товара опять-таки отнюдь не определяется его полезностью. Яркий пример — средства существования. Ни одна хозяйка, отправляющаяся на базар, не оценивает хлеба по бесконечно большой субъективной ценности; наоборот, её оценка колеблется около установившейся уже на рынке цены; то же происходит и со всяким другим товаром.

Таким образом, изолированный человек Бём-Баверка (всё равно, сидит ли он у ручья или путешествует «по раскалённой пустыне») перестаёт быть, с точки зрения «хозяйственных мотивов», соизмеримым не только с капиталистом, предлагающим свои товары, или торговцем, покупающим для продажи, но и с простым покупателем, поставленным в условия товарно-денежного хозяйства, независимо от его функции в качестве капиталиста или торговца. А отсюда следует, что в основу анализа цен нельзя положить понятие «потребительной ценности» (Маркса) или «субъективной потребительной ценности»