Политическая и военная жизнь Наполеона - страница 17

Прием, сделанный мне в столице, мог убедить меня в том, что итальянцы принимают искреннее участие в моих намерениях. Сохранив все уважение к религии, и обеспечив неприкосновенность дворянских имуществ, я надеялся на благодарность двух сословий, пользовавшихся наибольшими правами. Но умеренность моя не уменьшила их опасений, не укротила ненависти.

В тот самый день, когда я выступил из Милана против австрийцев, набат загремел в тылу моей армии. Деревенские жители, приведенные в исступление духовенством, взялись за оружие, овладели Павией и даже замком, в котором я оставил гарнизон. Малейшая нерешительность с моей стороны могла сделать это восстание всеобщим. С 300 кавалеристов и батальоном гренадер я поспешил к Павии, сделавшейся главным местом возмущения. Когда отвергнуты были все убеждения архиепископа миланского, уговаривавшего народ положить оружие и выдать виновников мятежа, гренадеры мои, выбив ворота, ворвались в город и разграбили его. Помилование было бы тут преступлением относительно войска. Простить вероломных значило подвергнуть наших храбрых воинов новым сицилийским вечерням, Я расстрелял муниципалитет, и все пришло в порядок. Между тем армия наша направлялась к Минчио вслед за австрийцами.

Мирный договор с королем сардинским был окончательно подписан в Париже 15-го мая; король обязался оставить в нашей власти Александрию и Тортону во все продолжение войны, срыть Сузу, Брюнетту, Экзиль, и устроить линию запасных магазинов для продовольствия моей армии через Мон-Сени и Аржантьер. Я бы желал привлечь сардинского короля на нашу сторону, обещая дать ему какую-нибудь область, чтобы, имея в нем союзника, утвердиться в Италии, и действовать против Австрии с большей силой. Директория желала того же; но сделать Виктора-Амадея вдруг врагом его недавних союзников было почти невозможно, и мы должны были довольствоваться нейтралитетом короля сардинского.

Менее чем за месяц я обошел Альпы, выиграл три битвы, отторгнул Пьемонт от коалиции, захватил 12 000 пленных, овладел укрепленными местами, сделал их опорными точками основания наших действий, и через Савойю проложил прямое сообщение с Францией, все это было только вступлением к важнейшим успехам.

После поражения при Лоди Больё не смел остановиться ни на Олио, ни на Кьезе. сильная позиция на р. Минчио, прикрытая с левого фланга крепостью Мантуей, а с правого — Гардским озером и тирольскими горами, казалась ему достаточным препятствием. Он расположил свою армию так: центр её занял Валджио, левое крыло Гонто, а правое Пескьеру, крепостцу, принадлежавшую венецианцам. Неблагоразумно было бы атаковать хорошо укрепленные фланги; я решился прорвать центр, беспокоя в тоже время Пескьеру, через которую лежал путь отступления Больё в Тироль и производилось сообщение с Австрией. Неприятель ослабил центр, чтобы усилить левый фланг.

30-го мая я прибыл с главными силами в Боргетто; неприятельский авангард, находившийся на левом берегу Минчио был опрокинуть, отступил через мост в Боргетто, и разрушил в нем одну арку. Я тотчас приказал исправить мост; но работа шла медленно, под сильным неприятельским огнем.

Человек пятьдесят моих гренадер бросилось в реку и, подняв ружья над головой, по плечи в воде, перешло в брод. Испуганный неприятель, вспомнив грозную колонну при Лоди, оставил свою крепкую позицию и отступил по тирольской дороге, позволив нам спокойно окончить переправу. Я преследовал его с дивизией Серюрье, по направлению к Виллафранко; Ожеро двинулся на Кастель-Ново, чтобы обойти Пескьеру, а Массена остался у боргстского моста. Больё пытался еще раз удержаться на высотах между Виллафранкою и Валеджио; но, узнав о движении Ожеро, понял, что я хочу отрезать его от Тироля и отступил за Эч, вверх по правому берегу этой реки, через Дольче на Кальяно. Часть левого крыла его, следуя по реке Минчио, на соединение с ним, наткнулась в Валеджио на главную квартиру мою, которую я расположил тут со слабым прикрытием. Едва успев скрыться через сад, я догнал отряд Массены, который скоро рассеял неприятелей, удивленных не менее нас неожиданною встречею. Другая часть этого крыла, оставленная в Гойто, вступила в Мантую. Тогда в этой крепости собралось более 13 тысяч гарнизона.