Политика: история территориальных захва­тов, XV—XX века - страница 34

Прежде чем показать, как, когда и в каких формах началась борьба против Испании и Португалии, как в их колониях, так и на море, следует посмотреть, по какому пути пошла испанская колонизация в Новом Свете и каковы были главные последствия испанского завоевания Америки.

Прочное утверждение испанского владычества в Южной и Центральной Америке и на богатейших Антильских островах уже к концу первой половины XVI в. сделало Испанию первенствующей державой европейского континента. Сюда не только устремлялись долго неиссякавшим золотым и серебряным потоком драгоценные металлы, не только вывоз хлопка, сахара, кофе, риса, кожи обогащал Испанию и испанскую промышленность, но за Испанией обеспечивалось положение монопольного складочного места всех этих южноамериканских продуктов, где остальная Европа только и могла их добывать. Рядом, в Португалии, Лиссабон и все португальские порты, как мы видели, в это же время превратились тоже в монопольное складочное место индийских и индонезийских товаров. Но богатство Испании оказалось несколько прочнее португальского: в Испании все-таки было налицо больше предпосылок для прочного освоения новооткрытых богатств.

В Испании еще до Колумба, Кортеса и Писарро все же существовала и кожевенная, и текстильная, и некоторая металлургическая промышленность. Португальское процветание длилось немногим больше одного столетия, испанская колониальная империя продержалась, хоть и в упадочном состоянии, около 300 лет. Плантационное хозяйство широчайшим образом распространилось в американских владениях Испании и на всех Вест-Индских островах.

Индейцы быстро уступили на плантациях место привозным рабам, и со второй половины XVI в. в испанских заатлантических владениях установился на 300 лет весьма прочный плантационный быт. Хозяйство на плантациях было установлено так. Владелец поместья, плантатор, жил в доме, обыкновенно очень обширном, с многочисленными службами и пристройками. Плантаторы средней руки жили с большой роскошью по сравнению даже с очень зажиточными горожанами. В колониях была в ходу поговорка, выражавшая мысль, что бедный плантатор живет лучше богатого горожанина. Обилие негритянской дворни избавляло семью плантатора от какого бы то ки было труда. Плантации приносили большие доходы: годовой доход в 25 % на вложенный капитал считался, например, на плантациях Антильских островов далеко не редкостью. Рабы стоили недешево, но считалось, что молодой здоровый негр в 3–4 года полностью отрабатывает сумму, которую хозяин за него уплатил. В XVIII в. иногда считали даже, что для этого результата достаточно двух лет. На сахарных, хлопковых, рисовых плантациях число рабов колебалось от 150 до 500. На кофейных плантациях бывало несравненно меньше рабов, они считались десятками, а иногда и единицами.

Рабы жили на некоторых плантациях в особых казармах, на ночь запиравшихся, на других плантациях — в хижинах по одной-две семьи в каждой. При таких хижинах иногда позволялось заводить огород и держать птицу. Пища обыкновенно выдавалась хозяином в довольно скудных размерах, иногда негру предоставлялось право получать пропитание из собственного огорода и курятника — там, где ему разрешалось их иметь. Обращение с рабами было очень жестокое, хотя в общем не хуже, чем в английских или французских колониях, — и лучше, чем на голландских плантациях на островах Индонезии. Над каждыми 30–40—50 неграми был приставлен для наблюдения за работой особый младший надсмотрщик, часто из негров-рабов, а над всей массой негров — старший надсмотрщик, непременно белый. Младшие имели право сечь раба за лень или упущения, причем число ударов ограничивалось, у старшего надсмотрщика эта власть ничем не ограничивалась; на рабов их господа смотрели как на племенной скот, и за недостаточную многодетность супругов наказывали, а иногда, разводили. Продавать раба на сторону можно было в одиночку, так же, как его жену и детей. За бегство с плантаций полагалось, кроме жестокого бичевания, часто также членовредительство — выкалывание глаз, отсечение одной ноги или одной руки. Работа длилась обыкновенно от восхода солнца до заката, иногда и до поздней ночи.