Полька – тройка - страница 13

Предложение понравилось. Взялись за дело. И больше всех старался Лёва Королевич. Он смотался на машине к сапожнику за гвоздиками, дал молоток, помогал развешивать рисунки. А потом тихо сидел в углу и, пока художница разговаривала с ребятами, ни разу не отпустил ни одной из своих обычных шуточек, И когда выбирали Веру старостой нового кружка, Лёва тоже не вмешивался, не балагурил и вообще не трепался. И это так не похоже было на него, что Саша даже спросил:

– Послушай, Король, тебе что, нездоровится?

И тут Лёва подошел к рыжеволосой девушке и осторожно тронул ее за руку.

– Извиняюсь… Вы должны понимать, что не все имеют талант. Я, например, могу в крайнем случае нарисовать схему карбюратора, не больше. Зато я прилично танцую и сегодня даже ради выходного не хватил ни грамма. Забудем прошлое!

Лёва подмигнул Саше. Саша растянул мехи баяна, и начались танцы.

Как-то неудобно было в этом светлом, увешанном рисунками помещении лузгать семечки. А курить ребята выходили в сени. Многим, конечно, тоже хотелось потанцевать с рыжеволосой девушкой, но тут уж Лёва держал ухо востро: извиняюсь! Своими черными ласковыми глазами он так взглядывал на претендентов, что у тех сразу отпадала охота отбивать у него партнершу. А девчата поняли: в совхозе одним женихом стало меньше.

– Послушайте, если я ошибаюсь, плюньте мне в глаза, – проникновенно сказал Лёва своей партнерше, – но ведь это вы однажды ночью у Круглого брода читали стихи? Я их запомнил. Вот они:

И ты лицо подставил ветру, Ты, кто проехал полстраны…

– Ой! – сказала художница. – Вы наступили мне на ногу… – И засмеялась.

Танцевали допоздна. Не хотелось уходить из уютного зала, уж больно тут было хорошо. Даже агент снабжения Василь Семеныч, который пришел было ругаться из-за ящиков, только проворчал:

– Разве же этот бандит Лёва Королевич не мог спросить разрешения, прежде чем выбрасывать тару? Я бы сам помог… – И он пригласил тихую Веру на тур вальса.

…А назавтра художница исчезла. Рна ушла незаметно, так же, как и появилась. Вера, когда вернулась с работы, нашла на застеленной кровати записку: "Желаю успеха. Не давай захиреть кружку. Привет Леве Королевичу".

Лёва, как обалделый, метался на своей машине по степи до глубокой ночи, расспрашивал встречных шоферов, но рыжеволосой и след простыл. Потом, правда, рассказывали, что видели девушку в сапогах с подковками и с комсомольским значком на ватнике за четыреста километров к востоку, в новом совхозе "Рассвет". Только там она закружила ребятам головы не рисованием, а художественной гимнастикой.

А может, это была вовсе и не она?

Кто его знает, откуда взялся в нашем совхозе этот фрукт? Конечно, здесь не институт благородных девиц, поначалу чего только не было: выпивки, ссоры, крепкие словечки, случались и драки, но чтобы воровство – этого никто не замечал. Правда, скажем, инструмент с одной машины на другую таскали. Или – Костя Бондарчук спит, а его полушубок либо валенки Степка Лузгин наденет – и пошел себе! А уж патефоны, гитары – об этом и говорить нечего, Сашка Губа другой раз все палатки обежит, прежде чем свой баян разыщет. Ну, и колбасу или там пирожок из тумбочек друг у друга тоже брали. Но чтобы заработанные трудом деньги, да еще у девчонки, – это уж "извиняюсь", как говорит Лёва Королевич.

Лёва – бузотёр, насмешник и насчет одежды – стиляга, но в работе с ним может потягаться разве что Костя Бондарчук. На вывозке зерна они делали за сутки по пять рейсов, а каждый рейс из глубинки сто километров. И машины у них исправные, не только теперь, когда есть теплые мастерские, аив палаточные времена эти машины ходили, как часы. Да-а, в те времена народу здесь было немного, может, потому и воровства не водилось; каждого человека знали: чем он живет, чем дышит и какая от него польза новоселам. Вот, например, помню, как появился Сашка Губа. На закате подъезжает к палатке попутная машина, высаживается запыленный до бровей парень в матросской бескозырке, а вещичек у него – один баян. Где бы человеку дать умыться, отдохнуть, поесть с дороги, так нет – играй. Тут же и принялись танцевать вальс. Потом подошли ребята из "московской" палатки, тем подавай "Трудно высказать и не высказать"; появились киевские – подавай гопака. А Саша все играет – никакого отказа; только приоткроет один глаз, когда переходит на новый мотив, и шпарит дальше. Танцевали и горланили песни весь вечер. Лёва Королевич разошелся, спел с завыванием свою любимую "Мы из табора из цыганского, мы не можем жить без шампанского", а повариха Лелька Карета все отплясывала "лявониху"; до того доплясалась, что у нее ужин подгорел. Впрочем, она все же нашла, чем покормить гармониста, и еще подушку ему на первых порах ссудила, потому что у демобилизованного матроса, кроме баяна в футляре, была только смена белья и набор гаечных ключей. А сейчас у моториста Александра Губанова есть комната с верандой в шлакоблочном доме, новый баян на девяносто четыре баса и любимая жена – директор совхозной столовой Елена Осиповна Каретникова. Вот как у нас появлялись настоящие люди, не то что этот Васька Ефимов.