Полька – тройка - страница 33
– Что врач – да, но что им окажетесь именно вы… – Он смутился и замолчал.
Они стояли друг против друга и, как тогда, на аэродроме, не находили слов. Наконец Нина Павловна спохватилась.
– Как ваш Климов, Андрей Ильич?
– Совсем плох. Если можно, тронемся немедленно. Идти недалеко, километра два. По дороге я расскажу. Давайте ваш саквояж.
Он нагнулся, взял в одну руку саквояж, а другой легко бросил на спину сложенный парашют. Пономарев забрал второй парашют. Усольцев вскинул на плечо ружье и пошел вперед, раздвигая кусты перед Ниной Павловной.
В зарослях ольшаника действительно прятался ручей; затененная, подернутая болотной плесенью вода казалась глубокой и неподвижной, как в омуте. Усольцев остановился и нерешительно посмотрел на Нину Павловну. Белов поспешно сунул ему саквояж и сбросил на землю парашют.
– Извините…
Он взял Нину Павловну на руки и, разбрызгивая сапогами воду, понес через ручей; его лицо, худое, обожженное до черноты, было совсем рядом, и Нина Павловна едва удержалась, чтобы не провести ладонью по впалой небритой щеке. Смуглая кожа виднелась сквозь порванную на плече полинялую рубашку. "Зашью. В первую же удобную минуту зашью", – решила она. Ей хотелось, чтобы Белов нес ее подольше, но она пересилила себя и почему-то шепотом сказала:
– Андрей Ильич, спасибо, отпустите…
Белов остановился, оглянулся на оставшийся позади ручей и, помедлив, поставил Нину Павловну на землю.
Лес раскинулся у подножия и по склону горы. Сразу стало сумрачно и прохладно; солнце дробилось в зеленых кистях пихт, в голубовато-серых лишайниках, причудливо свисающих с протянутых еловых лап, вспыхивало желтым огнем в янтарных сгустках смолы. Под ногами мягко оседал мох, засыпанный иглами и шишками. Дорогу преграждали трухлявые стволы упавших деревьев.
Нина Павловна чувствовала себя празднично, как на прогулке. Она поминутно наклонялась, чтобы сорвать то перистый лист папоротника, то веточку брусники.
– Совсем как у нас на Карельском перешейке, только эти папоротники огромные, даже листья на концах закручиваются. Здесь, наверно, много грибов!
– Смотрите хорошенько вокруг, – предупредил шедший сзади Белов, – а то еще, не дай бог, получится, как с Климовым.
– Не получится, – обернулся Усольцев, – здесь Аят смотрит.
– Что с ним произошло, Андрей Ильич?
– Да совершенно нелепый случай. Тут есть такая дрянная речонка Органь – вы ее сейчас увидите, – там дорога трудная; партия растянулась, лошади часто падали. Я и Усольцев шли впереди. Вдруг – хлоп! – выстрел. И сразу же крик. "Ну, мы, конечно, туда. Оказалось, Климов свернул на звериную тропку, а там кто-то, чтоб ему провалиться, насторожил охотничье ружье. Климов не заметил и задел волосяную нить. Похоже, что пуля застряла в позвоночнике.
– Что вы предприняли?
– Залили рану йодом и перевязали. Что мы могли еще сделать? Климов потерял много крови, двигаться не может, стонет.
Нина Павловна бросила листья папоротника и ускорила шаги.
Подъем становился все круче. Мох заменила твердая, проросшая переплетенными корнями земля. Лес измельчал, появился кустарник и какие-то кривоствольные, не знакомые Нине Павловне деревья. Постепенно светлело. Потом тропинка уперлась в голую коричневую скалу, круто свернула влево и вывела к обрыву. Глубоко внизу блеснула извилистая река; было видно, как закипает вода, ударяясь о камни, но шума слышно не было.
– Органь, – протянув руку, сказал Усольцев. Нина Павловна прижалась к скале.
– Какая высота!
– Так себе, – снисходительно заметил Пономарев. Он стоял на самом краю обрыва и скручивал козью ножку.
Тропинка обогнула скалу и запетляла вниз. Идти стало легко. Нина Павловна сняла шлем и поправила волосы. "Наверно, я очень смешная в этом комбинезоне", – подумала она. Как все удивительно! Каких-нибудь четыре часа назад она пила чай в комнатке диспетчера на аэродроме – наверно, и вода в чайнике еще не успела остыть,- а сейчас очутилась бог знает где и идет по краю дикого обрыва, а в глубине пропасти бьется горная река. Но разве можно чего-нибудь бояться, если за каждым ее шагом следят внимательные, заботливые глаза?