Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского) - страница 7

– Я ведаю, – грустно вздохнула княгиня, – что хан Берке отравил моего супруга медленным ядом. Когда Александр Ярославич отъезжал в Орду, то был в полном здравии. Я никогда не зрела его недужным. И вдруг сильно заболеть и скончаться в сорок три года! Скончаться в самой зрелой мужской поре! Никогда не верю тем людям, кои говорят, что супруг мой преставился от недуга. Никогда!.. Я ненавижу хана Берке и постараюсь сделать всё, дабы помешать его гнусным козням. Наверняка он опять что-то худое замышляет.

– Замышляет, княгиня. Вечевые восстания городов пошли на пользу Руси. Хан Берке окончательно убедился, что татарские отряды по сбору дани не приносят большой пользы. Едва ли не половина дани оседает в несметных чувалах баскаков и его сборщиков. Ещё наш ростовский князь Борис Василькович, по наставлению матушки своей Марии Михайловны, ездил в Орду, дабы уговорить хана Сартака, чтобы тот дозволил нашим князьям самим собирать ордынскую дань. О том же говорил с ханом Берке и Александр Ярославич. Хан прикинул выгоду и согласился с Невским. Ныне мы уже не видим баскаческих отрядов. Так что не зря громыхали вечевые колокола. Но Берке, кой ныне занят войной с персидским ханом Хулагу, ни на день не забывает и о Руси. Он отлично ведает, что вечевые восстания на какое-то время сплотили русских князей. А сие для хана – острый нож в горло. Надо во что бы то ни стало расколоть единение удельных князей. Берке надумал использовать старый, но давно испытанный способ. В Орду примчал тверской князь Ярослав Ярославич. Он распластался перед Берке и, лобзая ханские сапоги, выклянчил ярлык на великое княжение.

– Я так и мыслил, – заговорил молчавший досель князь Дмитрий. – Андрею Ярославичу нечего было и замахиваться на Владимир.

– Он, как и прежде, поступил слишком опрометчиво. Владимир встретил Андрея с опаской. Никто не забыл его необдуманной вылазки на татар. Но Андрей упрям как осёл, всё на свой хохряк гнёт. Я – законный наследник – и всё тут! Придётся «наследнику» убраться из Владимира восвояси.

– Мне он показался недужным. Что-то гложет его, Неждан Иванович.

– Гложет, княгиня, и не на шутку. Слух прошёл, что у Андрея неизлечимый недуг. Сколь его ведаю – не берёг он себя. То в длительные запои ударится, то в нескончаемые прелюбодейства. Ну да сейчас речь не о нём. На Русь надвигается новая беда. Надёжный человек княгини Марии донёс, что хан Берке, в обмен на ярлык, затребовал от Ярослава расколоть русских князей. Земли Тверского княжества находятся по соседству с северными владениями ростовских князей. Они же – довольно богаты, Тверь давно на них зарится. Враждебность Ярослава к умершему брату всем известна, и ныне она перешла на Ростов Великий, против коего Ярослав задумал заключить военный союз с Великим Новгородом. И если сие ему удастся, то кровопролитных битв не избежать. И это в лихую годину, когда Отечество наше под ордынским ярмом. Междоусобные раздоры – гибель Руси! Княгиня Мария и князь Борис Василькович весьма встревожены. Надо неотложно воспрепятствовать мерзким помыслам Ярослава.

– Какой подлый человек, – неприязненно молвила Васса Святославна и вопрошающе глянула на ростовского посланца. – Что же нам предпринять, Неждан Иванович? Мы не можем сидеть сложа руки. Не так ли, Дмитрий?

– Не можем! – резко отозвался юный князь. – Я обращусь к старшему брату Василию. Новгородцы его уважают. Думаю, они не пошлют свою дружину Ярославу, кой лизоблюдством добыл себе великое княжение.

– Толково, Дмитрий Александрович, – одобрительно произнес боярин Корзун. – О том же в первую очередь подумала и княгиня Мария. Она написала грамоту новгородскому князю Василию, и коль будет к нему ещё и послание князя переяславского, то Ярослав останется на бобах[6]. И княгиня Мария и Борис Василькович очень надеются на тебя, княже. Ныне быть или не быть междоусобной войне – в твоих руках, Дмитрий Александрович.

Князь откинулся на спинку резного кресла. Глаза его заблестели, лицо порозовело. «В твоих руках!» Зело высокие слова высказал посланник княгини Марии. Высказал ему – четырнадцатилетнему отроку! То ль не уважение, то ль не признание его места в Ростово-Суздальской земле?!