Полководец - страница 28

стр.

— Нет! — зарыдала Геврон.

Евтихий плюнул и простил ее.

Им удалось добраться до границы света и тумана только с шестой попытки. На самом краю освобождения Евтихий вдруг замер, всем телом прильнув к сырой земле «преисподней».

Фихан наклонился к красному уху своего приятеля.

— Что с тобой?

— Боюсь, — пробормотал Евтихий.

— Все боятся.

— Не утешение.

— Ты так и будешь здесь стоять? — спросила Геврон.

— Возможно, — ответил Евтихий.

Геврон стукнула его пяткой в поясницу.

— Лезь дальше!

— Ты обещала не трепыхаться, — напомнил Евтихий.

Геврон застыла.

Евтихий помедлил еще немного, а потом протянул руки наверх, ухватился за очередной корень, подтянулся и вместе со своими спутниками вошел в солнечный свет.

* * *

— Ты что-нибудь помнишь?

Евтихий открыл глаза. Рядом с ним сидел на земле человек… Нет, не человек, напомнил себе Евтихий, это эльф. Темно-русые волосы, слипшиеся от грязи, но все равно густые и красивые. Синие глаза. Морщинка над бровями, похожая на шрам. Или шрам, похожий на морщинку. Фихан — имя эльфа.

— Фихан, — проговорил Евтихий. — Помню.

Все тело у него болело, как будто кто-то избивал его дубинкой. Евтихий понял это, когда засмеялся. Он сразу перестал смеяться, но улыбаться — нет, не перестал.

В далеком небе сияло солнце. И трава под ладонями была сухой. Она испаряла влагу и одуряюще пахла, но все равно была сухой.

Евтихий облизал губы. Никаких клыков. В голове постепенно прояснялось. Евтихий никогда не подозревал, какое блаженство может испытывать человек, к которому возвращается, пусть и не сразу, способность соображать нормально. Нет больше необходимости мучительно подбирать ускользающие слова — просто для того, чтобы донести до собеседников самую примитивную мысль. Нет угнетающей горы понятий, для которых он вообще никогда не сумеет подобрать надлежащих слов.

Фихан с наслаждением потянулся, подставил лицо солнцу. Он чувствовал себя превосходно. Евтихий завистливо покосился на него. Ну да, прекрасному эльфу ведь не приходилось перенапрягаться! Весь трудный путь он проделал сидя на плечах у глупого тролля. Здорово придумано, ничего не скажешь. Остроухие всегда умели устраиваться с удобствами.

— А где Геврон? — Евтихий приподнялся на локте и сразу же увидел ту, о которой спрашивал.

Она сидела, подтянув колени к подбородку, и смотрела прямо перед собой. Очень грустная, очень бледная.

Юбка, которую Геврон пыталась перешить в штаны, окончательно превратилась в лохмотья. Лицо, руки, бедра женщины покрывали кровоточащие царапины и маленькие гнойнички, но чешуйки исчезли. Кисти ее рук больше не напоминали клешни. Обычные натруженные руки с обломанными ногтями.

Как и предполагал Фихан, ей было лет сорок. Обвисшие складки у рта, мешки под глазами, волосы с проседью.

Геврон поймала на себе взгляд Евтихия и сердито обернулась:

— Что уставился?

— Рад тебя видеть, — отозвался Евтихий.

— Да уж, вы оба страшно рады, — огрызнулась Геврон. — Добро пожаловать домой! И что мне здесь делать? Я старая. Понятно вам? Я старая!

— Ну так вернись обратно, — предложил Евтихий. — Если тоннели Кохаги больше соответствуют твоей натуре, то нет ничего проще, чем снова нырнуть в ту нору, откуда мы выбрались. Вообще могла бы предупредить заранее, не тащил бы тебя зазря.

— Ага, вернуться? И опять клешни и прочее? Фихан ведь правду говорил. Эти превращения до добра не доводят… — Она безнадежно махнула рукой. — Старуха на кухне. Котлы, чистка овощей, и каждую осень — заготовка свиных колбас. Отныне и до самой смерти. Вот и все. Жизненный путь прямой, как полет стрелы. И такой же увлекательный. И с таким же исходом, разумеется.

— Ты вовсе не старуха, — возразил Фихан. — У тебя есть муж?

— Ну вот, теперь о муже заговорили! — Она всплеснула руками. — Может, и есть. Что дальше? Нужен он мне!.. Детей-то не народилось. А для чего еще он мне сдался, этот самый муж?

— Для любви, — сказал Фихан.

— Эльфийские глупости, — отрезала Геврон. — Он-то сам знаете для чего меня завел?

— Завел? — не понял Фихан.

— Как собачку заводят или там плесень, — объяснила Геврон.

— Никто по доброй воле не заводит у себя плесень, — возразил Фихан.