Полководец - страница 5

— Это не так, — возразил Броэрек, — там, наверху, я вовсе не…

Она отмахнулась, не дав ему закончить:

— То, как вы выглядели наверху, не имеет больше ровным счетом никакого значения. Здесь, внизу, у вас зеленые волосы. И в золотом замке, и в замке из грязи. Подумайте об этом.

Она выбралась из постели Броэрека и убежала. Он на миг опустил ресницы и, кажется, погрузился в короткий сон, всего на несколько секунд. Он успел увидеть телегу и женщину в растрепанных юбках, сидящую на ней и болтающую ногами. Затем откуда-то прилетела стрела. Броэрек открыл глаза, встряхнулся и встал с кровати. Ему пора было идти командовать гарнизоном.

Штурм начался на рассвете.

Стоя на стене, Броэрек смотрел, как, скрываясь под щитами, бежит к замку «черепаха»: несколько солдат с тяжелым тараном. Там, куда они целили, стена была нарушена и залатана кое-как. Броэрек несколько раз предпринимал попытки заделать прореху, но камни осыпались, раствор высыхал мгновенно и крошился, а бревна сгнивали в считаные дни, и их поедали древоточцы.

На стене как раз над дырой были установлены котлы со смолой, но — странное дело — смола присыхала к стенкам котлов и изливалась очень нескоро длинными вязкими лентами, которые мало кому могли повредить.

И все же Броэрек постоянно чинил стену. Каждый день он пригонял сюда десяток солдат, и люди, проклиная своего командира, укладывали камни, таскали глину, песок, палки.

Все это рухнуло при первом же ударе тарана. Враги прорвались в крепость, где встретили ожесточенный отпор. Броэрек был в самой гуще сражения. Так тяжело ему еще никогда не приходилось. Он как будто ворочал здоровенные булыжники, а не сражался.

Несколько раз гарнизонным солдатам удавалось отбросить неприятелей обратно за стену. Лицо у Броэрека горело от пота, зеленые волосы рассыпались по плечам, они цеплялись за чужие доспехи, лезли в рот, в глаза. Броэрек отхватил ножом несколько прядей и бросил себе под ноги.

Он побежал к башне, чтобы оценить обстановку.

Теплый комочек шелка лежал у него за пазухой. Одежда Ратхис. «Если меня убьют, я испачкаю ее кровью», — подумал Броэрек и тут увидел девушку, которая ему прислуживала. Она стояла в дверях башни и, щурясь, смотрела на своего господина. Озабоченно, но спокойно, — как будто прикидывая, не подать ли на обед гороховый суп. Или уместнее будет грудинка?

Броэрек вытащил пеструю ткань и бросил девушке на руки.

— Что это? — Она развернула платье, приложила к себе. — Что это такое, мой господин? Подарок?

Ее глаза засияли, на лице появилась улыбка. Сейчас она совершенно преобразилась, и Броэреку подумалось, что ни одна женщина в мире не может быть красивее этой простой служанки. Впрочем, длилось это лишь миг, до тех самых пор, пока Броэрек не сказал:

— Это мое знамя. Мой собственный, личный стяг. Помнишь, ты все твердила, что я — аристократ? Сегодня я в это поверил. Я понял, что ты имела в виду. Да, я аристократ, и это мое знамя. Поднимись на башню, на самый верх. Я хочу, чтобы мое знамя видели все, и друзья, и враги. Сделаешь?

Она кивнула и скрылась в дверях.

Десять лучших воинов Броэрека пытались отбросить врагов, прорвавшихся в замок. Те рвались к одной цели — к воротам. Если им удастся открыть тяжелые створки, битва за золотую башню будет проиграна.

— Держаться! — кричал Броэрек.

Его не слышали, но видели. Он врубился в толпу врагов и убил двоих, напоминавших троллей низшей касты, — серокожих, широкоскулых, низкорослых.

Однако затем шум возле бреши в стене привлек внимание Броэрека, и он вернулся обратно. У пролома было не протолкнуться: люди врывались в замок. Путь им преграждала встречная волна вооруженных людей. Солдаты сталкивались, били друг друга, кричали, падали. Некоторых так сдавило в толчее, что было не поднять руки. Повсюду гремело оружие, а эхо отражало каждый звук. Повсюду — в переходах, на маленькой площади перед башней, на мосту, на ступенях, ведущих на стены, — везде кипели схватки.

Броэрек поднял голову. Девушка выполнила его приказ, и теперь над башней развевалось пестрое знамя. Оно переливалось и сверкало в солнечных лучах. И тут Броэреку почудилось, что никакого знамени наверху нет, что это не лоскутное платье фэйри парит над золотым замком, но сама фэйри. Он отчетливо различал маленькую женскую фигурку, распущенные красные волосы, зеленые глаза… Она раскинула руки и кружила над полем боя — не так, как это делают стервятники в ожидании поживы, и не так, как это делают призраки, оплакивающие гибель воинов, и не так, как это делает сама смерть, выискивающая добычу, — нет, она делала это радостно. Фэйри попросту не понимала смысла происходящего. Ей нравилось, что там, внизу, собралось так много народу, что все шумят, кричат, толкаются.