Полководец улицы. Повесть о Ене Ландлере - страница 18

, не можем допустить, чтобы нарушители общественного порядка взяли в свои руки бразды правления. Мы хотим непременно сохранить старый общественный строй в усовершенствованном виде. Чтобы социалисты не выбили почвы у нас из-под ног, нам надо заняться улучшением экономического положения народных масс.

«Неужели, ваше сиятельство, вами движет только чувство соперничества? — мысленно возразил ему Ландлер. — А не сознание того, что сейчас за тысячами столов так грустно, убого встречают Новый год. Наша истинная миссия совсем иная». Неужели аристократ Баттяни окончательно превратился в ловко маневрирующего капитана торгового флота?

Ему захотелось тут же уйти от этого красивого, но уже разоренного стола, из этого блестящего, но уже полинявшего общества. Ландлер извинился перед своим высокородным соседом: он пойдет немного проветриться.

Как только он с гудящей головой вышел из зала и чуть-чуть отдышался, ему вспомнилась просьба госпожи Деак. Он отыскал ее в полутемной тихой комнатке по соседству с ярко освещенным шумным танцевальным залом. Там стояло всего два столика, за одним молча сидела влюбленная пара, не сводившая друг с друга глаз, за другим расположились госпожа Деак и пожилой широкоплечий мужчина, как нетрудно было догадаться, ее муж, торговец или трудолюбивый ремесленник.

— Спасибо, что вы не забыли о моей просьбе, — обрадовалась госпожа Деак. — Я здесь с мужем и моей бедненькой протеже, — сказала она, когда Ландлер подсел к ним.

Господин Деак, как видно, очень устал за день и после выпитого вина хотел спать. Он поклонился, когда его представили, и продолжал сидеть неподвижно, улыбаясь и не говоря ни слова.

— Я обращаюсь к вам, конечно, за юридическим советом, — пролепетала госпожа Деак. — Не сердитесь на мою назойливость.

«На этот раз я буду бессердечным, — решил он, — и не возьмусь за новое бесплатное дело». Госпожа Деак рассказала, что у нее в доме, в соседней квартире, живет одна несчастная женщина. Ее сыновья, рабочие, трудятся в Будапеште, они уже люди самостоятельные. Много лет назад, похоронив мужа батрака, смолоду надрывавшегося на тяжелой работе, она приехала в столицу из маленькой задунайской деревушки. Вышла здесь снова замуж, но вскоре стала калекой: ее мучает такой жестокий ревматизм, что она почти не может передвигаться. Муж ее бросил. Единственное желание бедной женщины — избавиться от имени этого недостойного человека. Может ли она снова стать вдовой Хорват?

Ландлер тяжело вздохнул. Сколько трагедий, сколько горя! Разве вправе он отказать?

— Я все улажу, — тихо сказал он.

— Я знала это! — воскликнула госпожа Деак. — Вы очень обрадуете ее.

Разговаривая с Ландлером, она то и дело с улыбкой заглядывала через открытую дверь в танцевальный зал, объяснив, что смотрит на свою протеже.

— Неужели эта калека пустилась сегодня в пляс? — с удивлением спросил Ландлер.

— Нет, это ее дочка, — засмеялась госпожа Деак. — Умная, красивая, милая девушка. Я очень ее люблю. Ей девятнадцать лет. Братья поедом едят ее за то, что она не работает, А я жалею эту хрупкую девочку. И мысли не допускаю, чтобы она пошла на фабрику. С четырьмя классами школы она могла бы, конечно, служить в конторе, но женщинам мало платят, и стоит ли портить себе глаза ради жалких грошей? Знаете, господин адвокат, мне бог детей не послал; средства, спасибо ему, дал, ну, вот я и забочусь об этой девушке. Научила ее танцевать. Барышню из нее не хочу делать, но пусть она будет артисткой. — Госпожа Деак вдруг заволновалась. — Я жду здесь господина… — она назвала фамилию одного депутата от демократической партии. — Хочу представить ему девушку: насколько я слышала, у него тесные связи с Народным театром.

Театральные связи упомянутого депутата были довольно сомнительной славы. Но откуда госпоже Деак знать это?

В танцевальном зале оркестр внезапно смолк. Вскоре в дверях показалась девушка в сопровождении своего партнера. Подведя ее к столу, молодой человек поцеловал ей руку и удалился с поклоном. Это был юноша, которому Ландлер отдал в вестибюле свой значок. Девушка с милым личиком и рыжеватыми волосами оказалась той, у которой тогда кончились значки.