Полное собрание текстов - страница 8

сопутствует бездельнику (317-319); заря — лучшее время для начала всякого дела (578-580; в переводе анафора не передана).

В сущности, к той же технике повторений надо отнести и возвращение к однажды названным лицам или мотивам. О рождении Муз от Мнемосины сообщается в Теог. 52-57, затем все девять перечисляются по именам, 75-79, и снова об их происхождении — 915-917. Музы славят Ночь уже в прологе (20), затем рожденные ею Эфир и День упоминаются в 123-125 и, наконец, почти сотню стихов спустя, дается полное описание ее потомства, 211-232. Трижды сообщается о победе Зевса над Кроном (71-73, 178-181, 494-496); дважды братья признают его первенство и вручают ему власть: 501-506 и 883-885. Можно привести еще много подобных примеров, где современный редактор посоветовал бы свести разбросанные в трех-четырех местах сведения воедино, но у архаического поэта была своя логика…

Так, в повествовании о Прометее Гесиод сначала рассказывает о его наказании, а потом о причине кары (Теог. 521-525, 535-560). Не логичнее было бы поступить наоборот? Но первые пять стихов примыкают к перечню других супостатов, и, назвав имя Менетия, брата Прометея, нельзя оставить без ответа вопрос, а как же Прометей? Удовлетворившись тем, что с ним "все в порядке", аудитория может и подождать с объяснениями, которые отодвигаются еще на десяток стихов, потому что в них умещается рассказ о его освобождении Гераклом, — разумеется, Зевс дал на это свое молчаливое согласие. Так достигаются сразу три цели: прославляется милосердие Зевса, успокаивается волнение по адресу Прометея (хоть он и виноват, но, шутка сказать, каждый день терпеть такие мученья!), и лишний раз (ср. 289-295, 312-318) возвеличивается Геракл — свой, беотийский герой (ср. снова о нем — 950-955), и всё это благодаря тому, что следствие поставлено впереди причины.

Последний пример подводит нас уже к организации текста в целом, и здесь у поэтов архаической эпохи были тоже свои средства.

Первое из них — количественная симметрия либо рядом стоящих отрезков текста, либо расположенных вокруг некоего центра. Примером первого в "Теогонии" могут служить два почти равновеликих рассказа о детях Геи (127-138 и 139-153) или каталоги потомков Ночи и Нерея (211-232, 240-264), за каждым из которых следует менее обширный отрезок, так что в сумме выходит разница всего в один стих. Из "Трудов и Дней" можно в качестве примера привести притчу о веках: здесь описание железного века занимает почти столько же места, сколько каждая пара предыдущих.

Пример симметричной композиции дает Теог. 453-506. Расположенный почти посередине поэмы, этот эпизод и повествует о самом важном событии в генеалогии богов: утверждении власти Зевса. Соответственно, сначала перечисляются дети Крона, которых он проглатывал (453-467); потом рассказывается о рождении единственного из сыновей, избежавшего этой доли (468-491), и, наконец о свержении Крона и признании верховной власти Зевса (492-506). Схема аБа возникает без всякой натяжки, если даже отдельные стихи и вызывают подозрение.

Другой прием — рамочная (кольцевая) композиция, когда какой-нибудь отрезок текста с законченным содержанием обрамляется лексически сходными стихами. Список Нереид в "Теогонии" начинается словами: "Многожеланные дети богинь родились у Нерея" (240), заканчивается: "Вот эти девы…, что рождены беспорочным Нереем" (263 сл.). Еще более яркий пример — там же, 550-561, о том, как Зевс спровоцировал Прометея обмануть его (на самом деле, это так называемый этиологический миф, призванный объяснить, почему богам отдают несъедобные части жертвы). В начальном и последнем стихе всю вторую половину заполняет фразеологизм: "Зевс, многосведущий в знаниях вечных" (в переводе в первом случае имя Зевса заменено на его патронимик Кронид).

Наконец, обратим внимание, что обе поэмы состоят как бы из двух половин. В "Теогонии" первая ее половина (до 450), вполне соответствует названию, поскольку речь идет о рождении многочисленных богов; вторая же половина безраздельно посвящена Зевсу — его победам и его потомству (последним стихом поэмы мы считаем 964). В "Трудах и Днях" обратная картина: собственно "труды" начинаются со ст. 381 и заканчиваются, вместе с поэмой, ст. 764 (следующие затем "дни" — более позднее добавление), всего выходит 384 стиха; первую же половину занимают миф, басня, притча, моральные наставления, всего 380 стихов. Отдельные подозрительные стихи (и здесь, и в ранее использованных примерах) общей картины не меняют: сочиняя, Гесиод не носил с собой калькулятора, и нам важны не точные числа, а общая тенденция.