Полнолуние любви Том 1 - страница 14

– Пусти меня, пусти, я надаю им оплеух! – пытался прорваться к ним Алваренга.

– Она – моя невеста! Я на ней женюсь! – крикнул Родриго, высунувшись из-за плеча матери. – Мы просто отмечали годовщину наших отношений.

– Отношений! – Алваренга бросился в новую атаку. – Я вам покажу отношения! Тоже мне, жених выискался! Я не отдам свою дочь за оборванца!

– Э, поосторожней, Алваренга! – Женуина довольно сильно оттолкнула отца невесты. – Ещё одно оскорбление, и тебе придётся надевать штаны через голову, понятно?

– Не пугай меня, Жену!

– Помни о своём давлении, Алваренга, – предупредила Эрме.

– Это просто кошмар, Урбано, зачем мы встряли в это, недосыпание плохо сказывается на поджелудочной железе, идём домой. – Эмилия гордо направилась прочь.

– Ты напрасно подняла такую бучу из-за того, что мы ненадолго задержались, – тихо сказал матери Родриго.

– Это не я. Это Алваренга, – не оборачиваясь, ответила Женуина сыну. – Не надо было брать чужой мотоцикл.

– Это единственное, что я смог достать, чтобы поехать куда-нибудь.

– Иди домой, мерзавка! – крикнул Алваренга дочери.

Дома он держал себя вполне миролюбиво. Видимо, весь пар он выпустил на улице.

– Я только хочу оградить тебя от неприятностей, дочка. Я не хочу, чтобы ты познавала жизнь с изнанки. Ты ещё ребёнок. Ешь! Это вкусно, – Алваренга придвинул дочери тарелку.

– Я уже выросла и сама знаю, что мне нужно, отец. Я буду отстаивать своё право жить, как все нормальные люди, а не сидеть взаперти в этой душной квартире.

– К жизни нужно быть готовой.

– Да. Но это не означает видеть в жизни только одни подлости и мерзости, как видишь ты. Жизнь прекрасна! И она ещё прекраснее, когда люди любят друг друга. Я пойду работать, чтоб стать независимой от тебя.

– Знаю, куда ты клонишь. Выбрось это из головы! Я никогда не разрешу тебе стать стюардессой. Во-первых, они – женщины лёгкого поведения, во-вторых, в воздухе жутко качает.

– Ты летал только один раз, и то в Сан-Паулу.

– С меня было достаточно. Мы летали с Диего, чтобы посмотреть, как мадридский «Реал» сыграет с «Сантосом». Мне до сих пор страшно вспоминать это путешествие. Была страшная гроза, и самолёт мотало из стороны в сторону. Это был кошмар, ужас, но приходилось терпеть. Что оставалось делать, не выпрыгнешь ведь. Назад мы вернулись на автобусе. С тех пор ни я, ни Диего близко не подходили к этим штукам под названием «самолёт». А ты хочешь добровольно болтаться между небом и землёй, я не допущу этого, даже если за это будут платить хорошие деньги. Ага, догадался: это наверняка придумал твой дружок. Он – вылитый отец, сидит на шее у бедной Женуины. Да ещё доченька, эта гордячка Мерседес…

А Мерседес в это время вовсе не сидела, а полулежала в шезлонге на корме великолепной яхты. Над заливом вставала огромная луна, делая очертания гор тёмными и чёткими. Огни Рио светились вдалеке, как угли остывающего огромного костра.

– Я бы хотела остаться на этой яхте до конца дней, но при одном условии – вместе с тобой. – Мерседес о6няла тонкой рукой могучую шею Аугусто. – Спасибо за купальник, он очень красивый и, наверное, дорогой.

– Ничто не может стоить слишком дорого, если радует тебя.

– Я впервые встретила человека, который меня понимает. Моя мать и брат… Они постоянно критикуют меня за то, что я не похожа на них. Если бы мать сейчас увидела эти фрукты, она бы наверняка запричитала: «Как это дорого стоит! Зачем эта роскошь!» Она думает только о хлебе насущном, ты знаешь таких людей?

– Я не могу судить о недостатках твоей матери, ведь мы с ней не знакомы. А думать о хлебе насущном – это не самый большой порок. Большинство людей на земле думают именно об этом… Скажи, у тебя было много разочарований в жизни?

– Какая разница, – томно прошептала Мерседес. – Что было, то прошло. Главное – мы вместе.

– Мерседес, прости, но нам… мне пора на работу.

Мерседес открыла дверцу машины и только и смогла произнести: «Боже! Какая прелесть!» Салон был завален букетами прекрасных цветов.

С охапкой цветов Мерседес вошла в дом. Мать и Родриго ужинали.

– Ого! – воскликнул Родриго. – Поделишься со мной? Вернее, с Флавией.