«Полоцкий» цикл - страница 46

, то есть по-походному. «А в кое поры был посланник у государя, — продолжал подьячий, — и в те поры государь был вооружен». Царь принимал гостя не один. Его окружала большая свита, также одоспешенная, «царевич Иван Иванович, и князь Володимер Ондреевич, и все бояре, и дворяне были в шатре в доспесех». По пути к царскому шатру Быковскому пришлось пройти через строй детей боярских и их людей, стоявших «перед шатром и по полем в доспесех».

Удивлённого, надо полагать, таким приёмом королевского посланца Иван «приветил» следующими словами:

И на то были серьёзные основания. В королевской грамоте, что доставил Быковский царю, Сигизмунд всю вину за срыв переговорного процесса и возобновление боевых действий возлагал на своего московского «брата» и заявлял, что теперь он, «имя Божие на помочь взямши, ту кривду (которую, по мнению Сигизмунда, творил по отношению к нему Иван — прим. авт.) оборонь чинить хочет». «А своих рук невинная кровь взочнетца, и на том Бог взыщет», — подытожил свои слова король, де-факто объявляя Ивану Грозному войну.

Памятуя, как привечали его послов в Гродно (долг платежом красен), и имея общее представление о том, какое послание привёз королевский гонец, Иван обошёлся с Быковским более чем холодно. Сама обстановка недвусмысленно говорила о воинственном настрое царя и его окружения. Да и после столь «горячего» приёма сигизмундову посланцу не давали забыть о том, что здесь ему, мягко говоря, не рады. Иван пригласил гонца к столу, не допустив однако к своей руке, как это бывало прежде. На обеде Быковский сидел перед пустым столом, ибо «в столе ему от государя подачи ести и пити не было», равно как и в отведённой для него избе, куда его отвели приставы после встречи, против прежнего обычая «посылка к нему с меды не была».

Тем временем, пока проголодавшийся Юрий Быковский, сидючи в холодной избе, размышлял над тем, что его ожидает, царь совещался с боярами и со своим двоюродным братом о том, что делать дальше. 6 октября они решили, что «посланника литовского Юрья Быковского позадержати, потому что писал король в своей грамоте супротивные слова, и сам король на свое дело идет», у гонца «рухлядь его всю и товары и кони все переписати, и то все велел государь взяти на себя, а посланника послати в Москву и посадити его на литовском дворе, избы две-три огородити и велети его беречь». Под репрессии попали и те литовские гости, которые решили рискнуть и с товарами отправились в свите Быковского искать торговых прибытков в Москве. Их товары также были описаны и конфискованы в пользу царя.

Вот так аудиенция в Медном ознаменовала разрыв (уже в который раз за эту войну!) между Иваном Грозным и Сигизмундом Августом. Впрочем, жёсткий приём, который ожидал Быковского в царском стане, стал лишь логическим завершением непримиримых споров, начавшихся больше года назад. В обеих столицах вопрос о возобновлении военных действий был уже давно решен, и обмен дипломатическими миссиями служил лишь ширмой, за которой и Москва, и Литва заканчивали военные приготовления. Итак, несчастный Быковский отправился в заточение, а Иван Грозный спустя несколько дней пошёл «на свое дело к Торшку и к Великому Новугороду».

В Новгород Иван Грозный прибыл 24 октября 1567 года. Через неделю он выступил дальше, двигаясь на ливонские городки и замки Резицу и Лужу (Розиттен и Лудзен соответственно, современные Резекне и Лудза в Латвии). По дороге к царю должны были присоединиться земская рать и наряд, которые выступили из Великих Лук навстречу. 12 ноября на Ршанском яме (возможно, это был так называемый Велильский ям, учреждённый в 1540 году в полутораста верстах к юго-востоку от Новгорода, в Деревской пятине, ныне деревня Ям) состоялось совещание царя с прибывшими к нему земскими воеводами. Помимо самого царя, его сына, Владимира Старицкого и ближних бояр присутствовали великолуцкие воеводы бояре и князья И.Ф. Мстиславский, И.И. Пронский, П.С. Серебряный, а также И.В. Шереметев Меньшой, И.П. Яковлев, Л.А. Салтыков и М.И. Вороной. На этом без преувеличения историческом военном совете обсуждался один, но чрезвычайно важный вопрос: стоит ли царю продолжать поход в Ливонию, к