Поломанный мир - страница 24

А для подростков школа выпустила очень коварный закон. В классе, где все дети привились, можно было наконец-то снять маски. Если хоть один непривитый, то маски оставались. В официальной прессе представители образовательных институтов вещали, что заботятся о личной жизни учеников.

На деле часто происходило так. Учитель входил в класс и задавал вопрос:

Кто привитый, поднимите руки.

Непривитому ребенку открыто говорили, что из-за него не поедут на экскурсию или не пойдут в музей. Школа, которая с кафедры проповедовала инклюзивность и толерантность, на самом деле создала все условия для санитарного буллизма.

Мы с Беатой в ужасе слушали откровения Зелды.

А та продолжала вываливать на нас все новые и новые кошмары. Школьную общественность всколыхнуло повеление чересчур ретивой директрисы, которая не разрешила отцу без пропуска забрать детей 3х и 5ти лет из детского сада. Нет пропуска, войти не можешь. Хорошо, родитель не растерялся и вызвал полицию. И это был не первый случай.

Мальчишек из старших классов арестовали за листовки, в которых они просто цитировали статьи Конституции, мол, подрывают санбезопасность страны.

Нескольких студентов, также вышедших на ночной протест против правительства, исключили из университетов и им влепили серьезный штраф.

Беата подкладывала Зелде шоколадный Захер, а я в недоумении слушала истории бывшей учительницы. Что будет потом с этими детьми? Куда мы докатились, школа должна быть местом, где дети общаются, взрослеют, учатся первым отношениям. Моя подруга белка, пришедшая поприветствовать нас и в этот вечер, казалось, тоже укоризненно качала головой.

-

Конрад покупает каждую ночь. Илзе нарадоваться на него не может, да и я купила Беате запас лекарств, и запас продуктов.

Каждый раз он меня целует, обнимает так, как будто бы я представляю для него самое ценное сокровище на земле, и не заходит дальше.

— Конрад…ты брезгуешь мной? В последнее время ты покупаешь все мои ночи. Илзе строго за нами следит, нас проверяют. Если ты хочешь что-то особенное и это не очень больно, ты скажи. Если я чего-то не умею, я научусь.

Эльза, да как ты можешь думать, что ты мне противна?

Тут Конрад помолчал, собрался с духом, и выпалил:

— Просто я в тебя влюбился, и я не знаю, как тебе помочь.

В ту ночь Конрад любил меня, я отзывалась на каждое его прикосновение, мы звучали с ним в унисон, становились единым целым. Я на какое-то мгновение позволила себе почувствовать себя счастливой.

15.

25 год запомнился мне множеством карет скорой помощи. Каждый день несколько скорых разрывали своими сиренами тишину, и с тех пор их поездки по городу стали печальной традицией.

Вот и сегодня, когда я побежала за молоком для завтрака постояльцам, я увидела, как на дороге упала женщина.

Пострадавшая вела машину, и с ней, как это обычно случается, приключилось внезапное недомогание. Приехавшая полиция сухо констатировала, что несчастную уже не спасти. Я подумала, что если женщина была непривитой, то она и медика бы не смогла найти. Всё больше врачей отказывались обслуживать пациентов без зеленых сертификатов, даже скорая помощь не всегда принимала людей без пропуска.

Те немногие, которые не обзавелись аусвайсом, стали собираться в соцсетях. Люди договорились устроить всеобщую забастовку и пойти к столице. Столицу, конечно же, перекрыли, а всех бастующих отследила полиция и пришла к ним домой. Кто знает, если бы люди решили бастовать раньше, увенчалось бы их предприятие успехом.

Беата недавно рассказала, что видела репортаж, как другие страны живут свободной жизнью, которой нас лишили в девятнадцатом году. Дания несколько лет назад отменила все ограничения, вслед за ней от пропусков отказались Англия и Испания.

Семья Зелдиной родственницы поехала в Болгарию, Зелда рассказала, как ребёнок видел толпы гуляющих людей без масок, открытые торговые центры, кафе, детей, играющих в парках. Малыш отказался возвращаться, терзая домашних вопросами: почему нас постоянно закрывают? Что у нас не так?

Действительно, что у нас не так, раз этими вопросами задается даже ребенок.

16.

Зимой 2026 года сеть всколыхнули сообщения о лагерях. Кто-то увидел бараки и решил, что в эти лагеря будут отправлять непривитых.