Полоса точного приземления - страница 27

- А как тут у вас насчет переучивания? На другие самолеты? - поинтересовался Тюленев. - Я ведь только на истребителях, лавочкинских, а потом на транспортных - Ли-2, Ил-14 - летал.

- Переучивание? Вы. это слово здесь забудьте, - нарочито назидательным тоном ответил Нароков. - Испытатели не переучиваются, а вылетают на новых машинах. Новых для себя, а иногда вообще новых… Да и само выражение! Переучиться можно, скажем, с токаря на пекаря, с парикмахера на бухгалтера… Новые навыки, новые знания приобрести, а старые зачеркнуть. Будто их и не было… А к самолетам это неприменимо. Они ведь летают в общем-то одинаково. Только особенности - каждый свои - имеют. К этим особенностям надо приспособиться. И вся игра!.. Если уж как-то называть, то сюда скорее слово «доучивание» подошло бы.

Терминология! Сколько спорят о ней в науке, технике, искусстве! Спорят долго, страстно, но, увы, как правило, не очень результативно… И обитатели летной комнаты, как мы видим, в этом смысле исключением не были.

Тюленев прослушал назидания Нарокова без видимого интереса. Его больше занимал вопрос в практическом плане: на чем предстоит здесь летать?

Полным антиподом Тюленеву, по крайней мере внешне, казался Кедров. В недалеком прошлом инструктор высшего авиационного училища, он, попав… нет, правильнее было бы сказать не попав, а пробившись в школу летчиков-испытателей (конкурс, который ему пришлось пройти, ненамного отличался от конкурса на актерский факультет Института театрального искусства), не утерял своих инструкторских привычек. Форма сидела на нем аккуратно, и даже осанка заставляла вспомнить о многих часах строевой подготовки, без которой не обходится ни одно училище, даже летное. После окончания школы он поработал испытателем на одном из периферийных заводов каких-нибудь три - три с половиной года и уже успел заслужить весьма высокий для своего возраста и стажа второй испытательский класс.

Кедров вызывал расположение и открытым выражением лица и манерой держаться - одновременно и уважительной по отношению к компании, в которую он попал, где каждый второй «легенда», и исполненной собственного достоинства («Мы тоже не лыком шиты!»). В том, что он действительно отнюдь не лыком шит, его новые коллеги получили возможность убедиться довольно скоро.

Кедров тоже не сидел, будто воды в рот набрав, но в отличие от Тюленева выбирал темы, никак, ни прямо, ни косвенно, к нему самому, Андрею Кедрову не относящиеся. Старожилы летной комнаты уже успели сводить вновь прибывших коллег в летную столовую, которую и Тюленев и Кедррв весьма одобрили. В связи с этим Кедров и рассказал, как директор завода, на котором он до последнего времени работал, вознамерился однажды проверить, насколько прилично кормят в заводской столовой. Явился туда, уселся за свободный столик - самообслуживания тогда в ходу еще не было - и попросил официантку: «Дайте один обыкновенный общий обед». Та сразу к окошку в раздаточную и кричит: «Один общий обыкновенный обед для Ивана Харитоновича!» Замысел директора был сорван, что называется, на корню.

- Да, - сказал Белосельский, - трудно в наше время быть Гарун-аль-Рашидом. Возникают сложности с соблюдением инкогнито. Особенно если ты директор большого завода.

- Ну, у Гарун-аль-Рашида, - заметил Нароков, - тоже хозяйство было не мелкое: Багдад! И, худо-бедно, халифат в придачу! Популярность, видимо, кое-какую тоже имел. Но общепитом, надо думать, не занимался…

Обсуждение круга служебных обязанностей восточного владыки былых веков развернулось оживленное - в полном соответствий с известным законом Паркинсона, гласящим, что, чем меньше достоверного знают люди о некой проблеме, тем в большей степени считают себя компетентными в ней. В конце концов все сошлись на том, что немало препятствий стоит на пути руководящего лица, стремящегося познать истину в попечении о благе подданных. И что использовать в этом деле положительный опыт такого квалифицированного руководителя, как Гарун-аль-Рашид, тоже не так-то просто. Даже с учетом прогресса, накопившегося у человечества за дюжину веков, отделяющих нас от знаменитого багдадского калифа.