Половодье. Книга вторая - страница 37

— Я знаю, — улыбчиво ответил Роман. Тут же он завалился спать, наказав, чтоб к вечеру его разбудили.

В сумерках отряд покидал село. Оставались лишь лазарет да обоз. Больных разместили по избам и приставили к ним фельдшера Семена Кузьмича. Ему помогала Нюрка.

Любка проводила Романа до площади, а когда колонна тронулась, долго махала ему платком. Среди провожающих она увидела Якова, Петруху и Семена Волошенко. Они тоже оставались в Покровском.

— Передай нашим, что вот управлюсь и забегу, — наказал Яков Любке, направляясь к сборне, над которой уже трепетал красный флаг.

Выставив часовых из взвода Волошенко, Петруха позвал на совет Семена и Якова.

Бросив на стол кисет, комиссар потер больной глаз и начал, не спеша:

— Значит, хлопцы, завтра ставим в Покровском революционную власть. С утра соберем сход и решим, кого в ревком. Объявляем призыв в свой отряд и в сельскую дружину. Винтовок и дробовиков на всех не хватит. Будем ковать пики. Это твоя забота, Яша. А ты, Семен, отвечаешь за товар. Никому ни одного аршина. Понял?

— А то как же? — вопросом ответил Волошенко.

— Ну и гадюку мы пригрели у себя на груди! — Петруха не мог не высказать того, что больно хватало за сердце. Теперь ясно, что Мирон Банкин никакой не председатель Совдепа, а провокатор. Он все время держал связь с милицией.

Послав Мирона в Покровское, Петруха знал, что тот расскажет обо всем Качанову и карателям. Они устроят в селе засаду. Расскажет, если он предатель. Так и вышло. Из колка Петруха и Яков видели, как спешно выступили на Покровское белые, а в Галчиху ехали объездчики. Качанов решил действовать хитрее Марышкина. Но эта хитрость обернулась против него самого. Отряд Мефодьева занял оба села.

Ефим не разделял подозрений комиссара, пока не допросил одного из милиционеров в Галчихе. Мужик выкручиваться не стал. Это понравилось Мефодьеву, и они говорили откровенно. Милиционер был из переселенцев, пошел к Качанову по нужде, из-за куска хлеба. В облавах на красных участвовал, но никого не убил. А вчера сказался больным, чтобы не пойти в бой. Не дело — по своему же брату-мужику стрелять. Слышал он, что Качанову кто-то из своих донес о передвижении отряда Мефодьева. И начальник милиции перед всеми похвалился, что в одну ночь покончит с красными.

Петруха присутствовал на допросе. И когда Мефодьев отпустил милиционера, Петруха сказал Ефиму:

— Теперь ты все еще веришь Банкину?

— Ладно тебе, — примирительно проговорил Ефим, а его глаза уже загорались гневом: хотелось командиру расстрелять предателя, да Мирон был далеко.

— Если вернется или поймаем, судить будем всем отрядом, — закусив от волнения ус, заключил Петруха. — Теперь ты понимаешь, Ефим, кому было нужно, чтобы ты грабил купцов? А?

Ефим виновато отвел в сторону взгляд, повернулся и зашагал прочь.

Обо всем этом Петруха сообщил Якову и Семену. Предупредил, чтобы пока молчали. Может, Мирон еще заявится в отряд. Тогда допросить его и судить повстанческим военно-полевым судом.

— Ну и сволочь! — оскалил зубы Семен, сердито сдвинув брови.

Яков сидел, подперев растрепанную голову рукой, строгий, бледный. Сейчас он не мог простить ни себе, ни друзьям промашки с Банкиным.

Утром село собралось на площади. Кое-кто из мужиков пришел с оружием. Андрей Горошенко в полной военной форме протиснулся к Петрухе.

— Бери меня, Петро! Отсиделись мы дома. Уж лучше помереть, чем под шомпола ложиться, — его перечеркнутые шрамом губы вздрагивали.

— Добре, — Петруха протянул Андрею руку. — Такие, как ты, нам позарез нужны.

— И меня! — выкрикнул Колька Делянкин.

— Что-то я лавочника Поминова не вижу, — пробегая по толпе взглядом, сказал Петруха.

Люди пожимали плечами. Наконец, Захар Бобров ответил:

— По делам уехал Степан Перфильич. По делам. Ему много товару требоваится.

— А может, с карателями умелся? Может, боится ответ держать?

Касьян Гущин с ключами в руке нетерпеливо топтался на крыльце, просил уволить. Винтовку возьмет, пойдет с отрядом, а старостой быть не хочет.

— Вот теперь давай свое хозяйство! — весело сказал Петруха. — Теперь как сход решит, так и будет. Отныне распоряжаться революционной народной власти.